Роковое глиссандо - стр. 7

Засунув листы себе под пояс стрингов, как не раз делала со шпаргалками на экзаменах, Лариса стремительно выскочила из номера и побежала звать на помощь. Терпеливо выдержав все допросы следователя, она была отпущена под подписку о невыезде до окончания следствия по делу.

Представившись позже чужим именем корреспондентки газеты «Московский комсомолец», Лариса выяснила в полиции по телефону-автомату о последних происшествиях и найденном двое суток назад в Москва-реке теле мужчины по имени Павел Весник. Не оставалось никаких сомнений – это был автор письма.

И вот она в который раз перечитывала его, пытаясь понять – отчего в этом мире двоим любящим людям (а Анастасия Фордиани доказала своим ответным поступком, что она тоже любила Павла Весника) даже в XXI-м веке не удается быть вместе. Почему техническая и сексуальная революции не привели людей к свободе в чувствах, а наоборот продолжают заставлять держать их в тисках свои подлинные эмоции? Или это будет происходить во все времена с теми, кто обладает сильным характером и сильной волей?

Итак, я стал играть в любовь. Назначал свидания нескольким подругам сразу, а сам не приходил, в разговоре всегда говорил не только о достоинствах собеседницы, но и о сексуальности ее знакомых, а когда девочки звонили и рыдали в трубку телефона, я преспокойно его отключал. Удивительно, насколько это мое плохое поведение всегда впечатляло девушек и вызывало зависть у парней. Поначалу я еще пытался иногда снимать маску и быть самим собой. Ну и тут же терял их интерес к себе. Когда я садился за пианино и играл Шопена или Рахманинова, когда цитировал вслух Байрона или Пушкина, когда просто начинал говорить о том, что волнует, искренне и от души, они зевали: «Скучно!». И мне ничего не оставалось, как ежедневно убивать в себе образ прекрасной и светлой любви к одной Прекрасной Даме, тысячелетиями создаваемый писателями. Я жестоко заставлял себя ненавидеть женщин, потому что встреча с одной из них, которая будет любить и понимать меня так же глубоко, как и я ее, в принципе казалась невозможной. Сейчас я знаю, что тогда я всего лишь навсего трусил! Я боялся боли от предательства, которую может причинить она после того, как мое сердце окажется полностью открытым и уязвимым. Я не хотел верить, что любовь – всегда боль. Боль за другого человека, даже если он предал. И что способность ее перетерпеть и превозмочь – есть момент очищения души, как бы приближающий человека к божественному, к библейскому воскрешению Иисуса.

Моя игра с девушками, а потом с женщинами стала принципом жизни. Я словно скользил в глиссандо по клавиатуре рояля – от одной к другой, третьей, пятой, восьмой, сто сорок четвертой, и вдруг задержался на тебе – моей последней ноте… И как и палец, который кровоточит у пианистов у ногтя от такого скорого соприкосновения-перебора, мое сердце тоже кровоточило. С годами пришел опыт. Мне уже достаточно было появиться в какой-нибудь аудитории и ничего не говорить даже при этом, как женщины кидали многозначительные взгляды, а потом искали возможности познакомиться поближе. Да, мой магнетизм мог дать фору всем голливудским крутышам вместе взятым. Порой мне казалось, стоило только захотеть – и Анджелина Джоли упадет в мои объятья. Но я не хотел. Вернее, мне просто хотелось регулярного секса, успокаивающе действующего на мои нервы и позволяющего не думать о вечных ценностях, обладатели которых именовались в современном мире лохами и лузерами. И какая разница по большому счету с кем он будет сегодня, с кем завтра и с кем послезавтра? Справочник моего мобильника всегда был забит телефонными номерами до отказа, приходилось все время кого-то стирать, чтобы записывать новые имена. Хотя зачем я их записывал, если все равно не помнил кто такая Анжела-модель, или Ирэна-толстушка, или Фарида-малыш?