Рок семьи Романовых. «Мы не хотим и не можем бежать…» - стр. 44

. Но не отказать в просьбе – это не то же самое, что добровольно предложить помощь. К тому же приглашение было обставлено условиями: правительство, министром которого является Милюков, должно будет дать гарантии того, что «Его Императорское Величество» будет обеспечен финансово, «достаточными средствами, дающими ему возможность жить здесь достойно, как ему и подобает»^>59.

Эти и другие условия были переданы в Петроград послом России в Лондоне Константином Набоковым после состоявшейся у него позднее в этот же день «дружественной беседы с глазу на глаз» с Хардинджем, подчеркнувшим, что пребывание царя в Англии будет сопряжено с «большими трудностями». Его правительство, сказал он Набокову, озабочено возможностью «нежелательной агитации», которая может начаться в Соединенном Королевстве в связи с присутствием в нем царя, и Временное правительство должно будет осуществлять жесткий контроль за всеми поездками граждан России в Англию и обратно во время пребывания здесь императорской семьи, дабы предотвратить «интриги и агитацию, направленные на восстановление монархии»^>60.

В тот момент никто, разумеется, понятия не имел, какого размера свиту захотят привезти с собой бывшие государь и государыня. Где они будут жить и кто за это заплатит? Возможно, им можно будет передать одну из королевских резиденций? Но Сэндрингем, Виндзор и Букингемский дворец регулярно использовались членами королевской семьи, а Осборн-Хаус на острове Уайт был превращен в санаторий для долечивания раненых офицеров. Единственной подходящей резиденцией, находящейся в собственности королевской семьи, был замок Балмораль, но Стэмфордхэм уверял, что там невозможно жить зимой^>61. (Когда Николай и Александра приезжали туда к королеве Виктории в 1896 году, вся их русская свита жаловалась на ужасающий холод, царивший в замке). Что касается финансового обеспечения семьи Романовых, то Милюков согласился на то, чтобы российское правительство выделило им «щедрое содержание», однако «попросил, чтобы тот факт, что Временное правительство взяло на себя инициативу в этом вопросе, не предавался огласке»^>62. В действительности, как царь признался обер-гофмаршалу двора графу Бенкендорфу после своего возвращения в Царское Село, у него в Англии не осталось никаких финансовых средств; «все вложенные им там деньги были возвращены в Россию», (на военные нужды), и «если он окажется в Англии, ему придется полагаться на благорасположение своих родственников»^>63.

По наблюдениям британских чиновников, Милюков все больше нервничал, опасаясь, что, «настаивая на предоставлении Англией убежища бывшему императору», он пошел дальше, «чем того хотели некоторые из его коллег»^>64. Как бы то ни было, 22 марта, после полудня, лорд Хардиндж проинформировал Бьюкенена в Петрограде, что британское правительство согласилось выполнить его просьбу принять у себя царя и его семью. 23 марта, в день, когда послы Франции, Италии и Великобритании объявили об официальном признании их правительствами нового режима в России, было наконец сделано британское предложение о предоставлении убежища императорской семье. Но вопреки тому, чего Милюков просил у Бьюкенена, правительство Дэвида Ллойд Джорджа требовало, чтобы в публичном объявлении об этом предложении было ясно заявлено, что оно было сделано