Рок семьи Романовых. «Мы не хотим и не можем бежать…» - стр. 16
Похороны короля Эдуарда, даже более многолюдные, чем похороны его матери в 1901 году, бесспорно, явились апофеозом европейских монархий. Среди почетных гостей, приехавших в Лондон со всего мира, чтобы почтить память покойного, находились девять царствующих монархов: восемь королей и один император, самому младшему из которых был двадцать один год, а самому старшему – шестьдесят шесть. Потом они вместе позировали в Виндзорском замке для теперь уже ставшего знаменитым совместного портрета: новый король Великобритании Георг V, кайзер Германии Вильгельм, король Дании Фредерик VIII, король Греции Георгий I, король Норвегии Хокон VII, король Испании Альфонсо XIII, король Португалии Мануэль II, царь Болгарии Фердинанд I и король бельгийцев Альберт I; все они приходились родственниками усопшему монарху, либо кровными, либо через своих жен. То же самое можно было сказать и про большинство из сорока пяти принцев и семи королев, что сопровождали их>31.
Однако один из европейских монархов блистал своим отсутствием. Где в то время был Николай? Ни для кого не стало сюрпризом, что он не смог явиться сам, и на похоронах его представляли его младший брат, великий князь Михаил Александрович, и его мать, вдовствующая императрица, приходившаяся покойному королю свояченицей. Официального объяснения отсутствия Николая представлено не было, но, скорее всего, ответственность за обеспечение безопасности русского царя, практически беззащитного в рядах похоронной процессии перед любым убийцей, не хотели брать на себя ни его советники, ни британская Специальная служба. Кузен Вильгельм не преминул воспользоваться отсутствием Николая и на мгновение сочувственно сжал руку Георга, когда они стояли вместе в Вестминстер-Холле у гроба покойного Эдуарда. Искреннее сочувствие, которое Вильгельм выказал Георгу в этот день, привело к тому, что он был приглашен приехать в Англию еще раз, в феврале будущего года, чтобы поприсутствовать на открытии памятника королеве Виктории, своей бабушке, которую он глубоко почитал как «создательницу величия современной Британии»>32.
Хотя люди уже толковали о неизбежности войны между Великобританией и Германией, кайзер продолжал надеяться, что он и его английский кузен смогут остаться лучшими друзьями. Но за его спиной Георг уже твердо блокировался со своим русским кузеном, обмениваясь с Николаем письмами солидарности. Он писал, что надеется, что «мы навсегда сохраним нашу старую дружбу», и уверял, что «я всегда был и остаюсь очень к тебе привязан»>33. «Если только Англия, Россия и Франция будут держаться вместе, – писал Георг Николаю вскоре после смерти своего отца, – то мир в Европе будет обеспечен». За следующие годы его переписка с Николаем стала регулярной, откровенной и сердечной. Он был уверен, что царь разделяет его чувства, ибо они оба были уже убеждены в необходимости и дальше укреплять англо-русско-французское согласие перед лицом нарастающей агрессивности Германии. «Я знаю, что ты не возражаешь против откровенности, с которой я пишу то, что думаю, ибо мы всегда были такими добрыми друзьями, что я с удовольствием рассказываю тебе все», – написал Георг Николаю год спустя>34.
Как оказалось, 1910 год стал последним, в котором Николай и Александра смогли навестить своих немецких родственников в Гессене. Всем сестрам – принцессам Гессен-Дармштадтским, Александре, Элле, Ирене и Виктории, а также их единственному брату Эрни представилась редкая возможность надолго собраться вместе в замке Фридберг. Из всех резиденций венценосных особ, в которых бывали Николай и Александра, во Фридберге, располагавшемся между Дармштадтом и Франкфуртом, царила, пожалуй, самая непринужденная атмосфера. Здесь Романовых окружала куда меньшая, чем обычно, свита, им не докучали ни церемониями, ни парадами, правила этикета соблюдались намного менее строго, а Николай мог наконец облачиться в обычное цивильное платье. Он мог выходить в город инкогнито вместе со своим шурином Эрни, мог посидеть в кафе и выпить кружку пива или походить по местным магазинам