Родственный обмен - стр. 5
– Дашенька, а ведь хорошо получилось. Повесим шторы, и дом станет другим, новым. Ты, девочка моя, приезжай раз в два месяц до морозов, а звони, как будешь свободна. Я привыкну жить одна. Дай мне время.
Родители прилетели из Турции «помолодевшими» и очень довольными, мечтая ездить отдыхать не реже чем раз в два года. Все вместе они вернулись по месту прописки и приступили к работе. А через год Даша полетела в Турцию на десять дней, а родители и дед отдыхали у бабушки.
Беда пришла, откуда не ждали. В октябре, после сложной операции, с которой Сергей Ильич Подольский отлично справился, доктор потерял сознание в ординаторской, заканчивая писать. Диагноз поставили быстро: обширный инфаркт. Врачи не утешали и прогнозов не давали. Даша позвонила Сергею. Тот словно ожидал беды и коротко спросил всхлипывающую сестру:
– Кто?
– Папа, – расплакалась она в трубку.
Брат прилетел на следующий день, а к вечеру отец умер. Словно испытывая семью на прочность, судьба «приготовила» новый удар. Степана Николаевича «свалил» инсульт.
После похорон сына Александра Фёдоровна заговорила об отъезде.
– Дашенька, отвези меня, девочка моя, домой. Там я и в церковь схожу и деду всё расскажу. Не спорь со мной, вам с мамой Степана Николаевича хватит. Я справлюсь, не сомневайся. Будет возможность, приезжай сама ко мне.
Даша отвезла бабушку, но уже через неделю приехала её навестить и вернулась домой воскресным вечером. Мать лежала в своей комнате, не реагируя на её приезд. Даша прошла в кухню, где царил беспорядок. В раковине стояла кастрюля, в которой она варила кашу для деда утром пятницы, две тарелки и два бокала. В холодильнике не было молочных продуктов, даже хлебница была пуста. Вздохнув, она прошла в комнату к деду. Здесь стоял запах мочи и лекарств.
– Привет, родной. Ничего не говори, я всё вижу. Постель заменим, тёплый душ примем, сообразим на пару нехитрый ужин и поговорим. Согласен?
– Ты мать не ругай – тяжело ей.
– Ей тяжело? – громко спросила Даша, в надежде, что мать услышит её рассказ. – А бабушке одной не тяжело? Она осталась одна. От меня особой помощи для неё и нет, но она не одинока. А что делает твоя дочь, а моя мать? Тебе не тяжело было два дня лежать полуголодным? Приготовить нехитрый обед отцу, который временно ограничен в передвижениях трудно? Посуду помыть, в магазин сходить не по силам? Ты знаешь, в каком виде она ходит на работу? Она с пятницы не меняет одежду. Дедушка, милый, это не траур по отцу, не депрессия, это великая глупость. Мама никогда не любила отца, я это поняла не так давно. Он её любил, а она позволяла себя любить. К сожалению, так бывает, – внучка вздохнула. – Уважала, гордилась, но не любила. Она и тебя не любит, и нас с Серёжкой. Нельзя любить человека и не помочь ему в трудную минуту. Сходи в церковь, покайся и живи в мире с теми, кто тебе дорог, – Даша вышла на минуту и вернулась, катя перед собой кресло от компьютерного стола. – Карета подана! Знаешь, я подумала о коляске для тебя. Возьмём в прокате на недельку, и если она нас устроит, продлим аренду. Будем выходить на улицу, а ты сможешь передвигаться по квартире самостоятельно и ни от кого не зависеть.
– А это кресло для чего?
– На нём мы поедем в санузел, примем душ, переоденемся и будем ужинать. Потом я тебя уложу в постель, схожу в магазин и приготовлю обед на завтра.