Родовой быт славянских князей - стр. 6

Остаются только два потомства: Святослава и Всеволода, третьего и четвертого сына Ярославова. Всеволодово было моложе и между тем владело Киевом почти беспрерывно, а Святославово – очень редко, и то – с насилием.

Олег не был на великокняжеском престоле и под конец своей жизни владел спокойно Черниговом, не искав Киева, доставшегося Мономаху.

Всеволод Ольгович овладел Киевом по смерти Ярополка Владимировича насильственно (см. ниже). После него брат его Игорь тотчас был свергнут с престола, и Киев остался у Мономаховичей даже до Изяслава Давыдовича, который занял его вследствие особых обстоятельств.

После него, чрез нескольких Мономаховичей, бывших уже под влиянием владимирских князей, достался Киев, и то с общего их согласия, Святославу Всеволодовичу.

Сын его, Всеволод Чермный, овладел Киевом, но также ненадолго, и был принужден бежать в Чернигов.

Что же за причина такого устранения Олеговичей? Неужели одна любовь к Мономаховичам? Неужели сии последние одолжены были великокняжеским престолом только личным своим доблестям?

Нечего говорить о потомстве младших сынов Ярославовых, Вячеслава, которого единственный сын бездетный умер при жизни дядей, и Игоря, которого два сына умерли также до кончины Мономаховой, а внуки – до кончины его сынов, потому что из их потомков никому не приходилось быть старшим в роде Ярослава.

Великий князь Всеволод Ольгович. Художник В.П. Верещагин

Взглянем здесь мимоходом на другие княжества.

Полоцкое оставалось всегда в роду Изяслава, как отдано было ему с Рогнедою Владимиром. Ни один князь другого рода не попадал туда до изгнания полоцких князей в Грецию.

Галицкое княжество точно так же оставалось в роду Ростиславичей, которым отдано Всеволодом, до пресечения их линии.

Черниговское – в роду Святослава. Еще более: один из его сынов получил Рязань, и потомство сего последнего не заходило уже никогда в Чернигов, точно так ни один из родственников их оттуда не искал Рязани. А казалось, должна бы была иногда доходить очередь старшинства до какого-нибудь рязанского князя – иметь Чернигов.

Что же все это значит?

Рассматривая все эти явления, я принужден заключить, что верно было какое-нибудь правомерное ограничение праву старшинства, то есть я дохожу до того же заключения, какое сделал выше, рассуждая о праве старшинства без событий, а priori, усматривая неудобность его приложения к действительности при размножении князей.

Какое же это было ограничение? Делаю следующее предположение:

Не имел ли сын права только на тот город, область или княжество, которые были во власти его отца? Не было ль отчинного права в удельной системе? Таким образом деды и прадеды не принимались в расчет, то есть нельзя было, или, лучше, не должно было, внуку искать того, получить то, чем владел его дед или прадед, но не владел отец; хотя, разумеется, внук или правнук имел сугубое право на то владение, которым владел не только отец его (conditio si qua non), но и дед и прадед, на свою отчину и дедину.

Если посредством этого предположения можно объяснить сколько-нибудь означенные явления, если оно не противоречит другим, то его принять можно. Так поступают физики, приступая к гипотезам, при невозможности из известных законов объяснить то или другое явление природы.

Если впоследствии сделается другое предположение, которое объяснит явление удовлетворительнее, то это можно отложить в сторону.