Родить наследника. Тайна - стр. 21
Ослабляю захват, заглядываю в глаза:
- Просто будь рядом. И люби. Если хочешь, готов часть акций завода тебе подарить.
- Да ни дай Бог! – отшатывается она. - Просто я чувствую себя не в своей тарелке.
- Я – тоже, когда не с тобой, - отпускаю ее, завожу мотор и трогаюсь. – Ты не созванивалась с няней – мальчишки уже срочно ждут тебя или еще нет?
- Пока терпимо. А что?
- А то! - говорю я, хитро улыбаясь, и лихо сворачиваю в ближайший расчищенный поворот в сторону леса. – Я уже ни о чем другом думать не могу. Надеюсь, ты «за».
Поняла, конечно, что я задумал. Поглядываю: у нее щеки покраснели, она стрельнула в меня глазами, прикрыла их и задышала так, что грудь заколыхалась, хоть и пытается казаться выдержанной или даже скромной. Эта красивая горячая штучка, которую я только привыкаю называть своей женой, точно хочет меня, класс!
А в машине мы этим еще никогда не занимались – все некогда опробовать. Хотя в бардачке пара пледов на всякий случай имеется.
Итак, наш медовый месяц реально продолжается. Облюбовываю место для стоянки за поворотом, не видное с трассы из-за густых елок. На край обочины не съедешь – в снежной мешанине могу увязнуть даже с навороченной подвеской.
Делаю музыку погромче и насвистываю в такт. Хороший человек придумал раздвигать сиденья автомобиля в полноценную кожаную кровать, низкий ему поклон от всех автолюбителей!
Сую Оленьке плед. Расстилает. Скидываю с себя куртку, обувь и костюм, застревая то плечами, то бедром. Все же маловато места в моем большом Range Rover. Потом начинается самое интересное: я раздеваю Олюшку, сдерживаясь изо всех сил, даже слегка подпрыгивая от нетерпения. Белая шубка, шарф, короткие сапоги, скромная прямая юбка, пиджак…
Постепенно из-под одежды раскрывается красота ее тела, плавные линии форм, таких форм!.. Картина маслом! Она у меня и стройная, и округлая там, где надо - «гитара».
Мама дорогая! Сердце бахает, как сумасшедшее. Живо вспоминаю, как я в Крым гнал машину, чтобы только разок посмотреть на все это великолепие.
Целую все, что открывается взгляду, каждый сантиметр, восхищаясь ее телом всем своим существом.
- Мне холодно, - вдруг шепчет она.
- Сейчас все будет, малыш!
С сожалением набрасываю на нее второй плед. Вроде здесь тепло, но быстро подстраиваю климат-контроль под нужды моего нежного цветочка. Скидываю с себя все оставшееся, забираюсь под одеяло и продолжаю там раздевать ее, теперь больше наощупь, и гладить, гладить... Пальцы наслаждаются ее бархатистой кожей. Оля то помогает мне, то обнимает, прижимаясь ко мне, как я понимаю, изо всех сил.
Мерзкие синтетические колготки упираются и путаются, отказываясь сползать. Под конец я просто зверею и стаскиваю их зубами. Бюстгальтер и тонкие трикотажные трусики тоже долой. Я накрываю жену собой, входя сразу почти до упора и замерев на миг от полноты ощущений.
Волшебно. Ничего и никого между нами. Мы – целые, мы - первые люди на Земле. Моя Ева протяжно ахает и вытаращивает глаза, гибко прогибаясь подо мной. Вот это – настоящая жизнь.
Мы пока что не предохраняемся – врачи говорят, первые пару месяцев кормления грудью, да еще двойняшек, и тем более пацанов, должны быть безопасны. Ну, а если вдруг… Значит, Денисовых станет больше.
Утыкаюсь лицом между Олиных полушарий, чувствуя слабый запах молока и детей, мысленно уплывая по молочной реке. Самозабвенно работаю бедрами, сгорбившись. Хочу попасть глубже, еще глубже.