Родить наследника чужому мужу - стр. 62
Просыпаюсь от неприятного, настойчивого шуршания. Мыши? Понимаю, что в комнате включен свет, а за окном только-только светает. Щупаю спросонок место рядом с собой — и тут же вскакиваю: Эри нет. Вернее, она есть, но не в постели. Стоит на коленях на полу и сосредоточенно перетряхивает вещи в чемодане. Ищет. Что?! Спускаюсь к ней:
— Ты чего?
Отмахивается:
— Не мешай!
— Что ищешь?!
— Мои лекарства. Мне больно.
— Где болит? Пойдем в постель, маленькая, я тебя обниму, приласкаю, и все пройдет.
— Это не поможет.
— Раньше помогало и сейчас поможет, увидишь.
Беру ее на руки, поначалу чуть упирается, потом вроде расслабилась. Кладу ее, тискаю, разминаю, растираю. Это и массаж, и ласка одновременно. Каждый позвонок обвожу пальцами, тру кожу до красноты, шлепаю, поглаживаю. И бедро так же: сначала осторожно, потом сильней. Молчит про боль. Отпустило? Прикидываю, предложить ли ей заняться любовью. Вдруг она резво вскакивает с воплем:
— Где мои лекарства?!
Начинает расшвыривать вещи, кидается в меня туфлями, явно целясь в голову, и кричит:
— Ты их украл!
Лицо свирепое, жестокое, перекошенное. Отсутствующий взгляд. Я вяло отбиваюсь, доставая из мобильной аптечки обезболивающее, протягиваю ей. Она бьет меня по руке:
— Засунь их себе знаешь куда?!
Хватаю ее поперек туловища:
— Порошки, которые ты ищешь, приравнены к наркотикам. Их нельзя принимать часто. Услышь меня, Эри. Ты сильная. Ты всегда была сильной. Возьми себя в руки. Вспомни, что ты собираешься быть матерью.
Она испускает оглушительный вопль раненого животного. Я от неожиданности разжимаю руки, и она отпрыгивает от меня, начиная снова рыться в вещах. Это даже не истерика, это гораздо хуже. Такой я свою жену никогда еще не видел. Пока пытаюсь собраться с мыслями, Эрика хватает туфлю и семенит с ней в ванную, шустро так. Перепрыгиваю через чемоданы, чуть не падаю, бегу вслед за ней, но она успела запереться. Думаю, что один пакетик я все же проглядел.
Когда спускаемся к завтраку, администратор отеля предлагает нам переехать в отдельно стоящий домик на границе участка. Сказал, были жалобы на шум.
Понятно. Переселяемся, не спорю. Отдыхающие в ресторане то и дело выразительно смотрят на нас. На паре языков, которые понимаю, слышу комментарии про этих наглых русских, не дающих спать порядочным людям.
Эри равнодушна, замкнута. Не причесывалась. Замечаю, что на ней брюки и куртка от разных костюмов, как будто натянула первое попавшееся. На вопросы отвечает кратко. Но отвечает же! Пытаюсь до нее достучаться. Вспоминаю наше прошлое. Рисую прекрасное будущее, которое мы планировали.
Усмехается.
Ласкаю. Холодна.
— Скажи, чего ты хочешь?
Молчит.
— Ты понимаешь, что я тоже человек? У меня бывают и проблемы, и надобности. Иногда очень болят отдельные части тела. Бывает, голова раскалывается от недосыпа, — все пытаюсь решить наши проблемы так, чтобы всем было хорошо. У нас бывают гости. Ты плохо выглядишь.
Пожимает плечами.
Пугаю. Рассказываю в красках, какой она была, когда пришлось вызывать скорую. Похоже, не верит.
— Что, надо было тебя заснять на видео — в момент рвоты? Тогда бы поверила? Или надо было согласиться на наркодиспансер? Эри, ты меня вообще любишь?!
— Дай мне деньги.
Ощущение, что она меня не слышит.
— Зачем?
— Мне надо купить лекарство.