Ритуальные услуги - стр. 4
– Летом у него отпуск, летом, – весело сказал Пафнутьев. – Но недельку-вторую ему и сейчас могут дать. Зимой. За хорошую работу по защите граждан.
– Заметано! – сказал Анцыферов и, вскочив, унесся отдавать указания. Внешне он не изменился после того, как покинул кабинет городского прокурора. Та же тройка, галстук, блестящие туфли…
Пафнутьев с улыбкой наблюдал за суетой Анцыферова в глубине зала и понимал, все-таки изменился Анцыферов. Легче стал, проще. Складывалось впечатление, что нашел человек себя, нашел дело, в котором уверен, спокоен, и нет у него никакой надобности с кем-то советоваться, искать чьего бы то ни было одобрения. Уже не нужно было тужиться, что-то там изображать надсадно и бестолково, подыскивать слова, которые бы ни к чему не обязывали. Теперь слова сами слетали с его уст, простые, естественные, уместные. Несмотря на печальное происшествие в ресторане, Анцыферов был оживлен, вездесущ и как-то радостно возбужден. Он знал, как себя вести, что ответить на вопросы Пафнутьева и Шаланды, о чем умолчать, чтобы его роль в случившемся была чиста и печальна. И неуязвима.
– Быстро перестроился, – пробормотал Шаланда.
– А он и не перестраивался. Не было надобности. Он всегда был на изготовку. Раньше приговоры подавал на блюде, сейчас вот кофе. Быстро, четко, умело… Ты и оглянуться не успеешь, как однажды утром обнаружишь на собственном столе конверт с авиабилетами на Канарские острова.
– Ты что? Умом тронулся?
– Кто? Я? – удивился Пафнутьев так искренне, что Шаланда даже не заподозрил розыгрыша. – Ладно. – Пафнутьев повернулся наконец лицом к столу. – Что тут случилось?
Шаланда не успел ответить, из подсобных помещений к ним быстро приближался официант в белом кителе с золотыми пуговицами, сверкавшими, как у солдата на первом году службы. Он огибал столы с такой скоростью, что даже наклонялся на поворотах, как самолет на спуске.
– Прошу вас. – Официант поставил на стол поднос с двумя чашками кофе и двумя маленькими, граммов по пятьдесят, бутылочками коньяка. – У нас сегодня немного прохладно, может быть, это окажется и кстати.
– Окажется, – кивнул Пафнутьев, и официант удалился с таким гордым видом, будто исполнил опасный номер. С некоторых пор Анцыферов хорошо знал, что вручить даже такую невинную взятку, как сто граммов коньяка, действительно опасно. Но знал он и то, что Пафнутьев мелочиться не станет.
Увидев в глубине зала Анцыферова, наблюдавшего за ними с напряженным вниманием, Пафнутьев встал и церемонно поклонился. Благодарю, дескать, премного доволен. И Анцыферов склонился в поклоне, прижав руку к груди. Открыв микроскопическую бутылочку, Пафнутьев вылил коньяк в кофе, бутылочку спрятал в карман.
– Следы преступления надо уничтожить, – пояснил он Шаланде, который никак не мог решить, что ему делать со своим коньяком. Поколебавшись, он последовал примеру Пафнутьева и так же, как и тот, сунул бутылку в карман. Заметив на столе оставшиеся алюминиевые пробки, он их тоже сунул в карман. Теперь уже никто не мог заподозрить его в противоправных действиях.
– Представляешь, до сих пор не могу избавиться от ощущения, что он прокурор города, – проговорил Шаланда с виноватой улыбкой.
– Это пройдет, – невозмутимо ответил Пафнутьев.
– Значит, так… – Выпив кофе двумя глотками и отставив чашку, Шаланда приступил к делу. – Полчаса назад… подкатывает к ресторану на мотоцикле…