Ритуальные услуги - стр. 21
– Какие грядки в феврале, Аркаша? Опомнись!
– Только с грядки! – убежденно повторил Халандовский. – Если уж так случилось, что мы с тобой свалились в этот недоделанный капитализм, то надо ведь от него хоть что-нибудь взять! Нас приучили к перестрелкам на улицах, к крови на мокром снегу, к трупам в мусорных ящиках. Но ведь есть в мире и кинза на грядках! Есть укроп, от которого скулы сводит и рот наполняется божественной влагой…
– Чем? – переспросил Пафнутьев.
– Я имею в виду слюнку, – потупил глаза Халандовский. – Потому что если во время моего рассказа у тебя не выступила слюнка…
– Выступила, – обронил Пафнутьев.
– Значит, Наденька не зря старалась. Что будешь пить, Паша?
– Очень глупый вопрос.
– Понял. Прошу прощения. Больше не буду. – И Халандовский мотанулся на кухню, а через мгновение уже возвращался со «Столичной». Бутылка тут же, прямо на глазах, покрылась густым матовым инеем. – В морозилке была, – пояснил Халандовский. – Тебя дожидалась. Между прочим, ты знаешь, как отличить хорошую «Столичную» от плохой?
– По вкусу, мне кажется, по запаху…
– Ни фига! – прервал Халандовский неуверенный лепет гостя. – Кто тебе даст пробовать, нюхать? Внешне, только внешне надо уметь распознать, отличить дерьмо от нектара! Во-первых, бутылка не должна быть поллитровой! Только семьсот пятьдесят! Ты в своей прокурорской деятельности сталкивался с тем, чтобы подпольную водку разливали в большие бутылки?
– Да не припомню, честно говоря. – Пафнутьев был сбит с толку неожиданным напором Халандовского.
– Не помнишь, потому что не было. Дальше… Ты видишь эту золотистую рамку вокруг этикетки? Она должна быть именно золотистой, посверкивающей, нанесенной бронзовой краской, а не желтой или коричневой! И на заду у бутылки должна быть этикетка с бронзовой рамкой! А на косом ее склоне этакий полумесяц… Паша, а пробка!
– Я думаю, ее пора уже удалить, – смиренно заметил Пафнутьев.
– Ты прав, Паша! – И Халандовский, словно обессилев, рухнул в кресло и одним движением с хрустом свинтил пробку. Разлив тягучую, медленную, густую от холода водку в объемистые хрустальные стопки, он поставил бутылку на стол. На ней отпечаталась его громадная властная горячая ладонь, под которой растаял нежный иней. – Будем, Паша! – Халандовский поднял в приветственном жесте свою рюмку и, посерьезнев, словно сосредоточившись на чем-то важном, выпил. Прислушался к себе и, видимо, удовлетворившись тем путем, которым последовала водка, бесшумно поставил стопку на полированный столик. Потом взял прямо пальцами котлету и одним махом откусил половину вместе с кружком лимона. – Как хорошо, ах, как хорошо! – выдохнул он и откинулся на спинку кресла.
– Да, – согласился Пафнутьев. – Ничего котлета… Спиши рецепт.
– А что, твоя не умеет?
– Какие-то они у нее мелковатые получаются…
– Это годы, Паша… Это по молодости… Пройдет. С каждым прожитым с тобой годом котлеты у нее будут становиться все крупнее, массивнее, пока не достигнут такого вот размера… Так что там случилось спозаранку?
– Ты же все знаешь!
– Я знаю внешнюю сторону, то, что всем позволено знать… А у тебя – скрытая сторона, более приближенная к истине… Давай, Паша, выкладывай… Глядишь, и я кой-чего добавлю.
– Значит, так. – Пафнутьев расправился с котлетой, бросил стыдливый взгляд на тарелку и, убедившись, что можно не торопиться, что две-три котлеты его дождутся, какой бы аппетит ни разыгрался у Халандовского, отложил вилку в сторону. – Значит, так… Ресторан «Леонард»…