Ритуальное цареубийство – правда или вымысел? - стр. 22

«Рабы должны быть равны… Не надо образования, довольно науки! Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь – вот уже и желание собственности. Мы уморим желание… Мы всякого гения потушим во младенчестве. Все к одному знаменателю. Полное равенство».

Большевистская «Утопия» если и имела русские корни, то в формуле равенства, выведенной еще в XVIII веке Степаном Разиным, атаманом взбунтовавшихся крестьян и казаков: «чтобы всяк всякому был равен». Но и эта формула скорее международная, ибо популярна в любой охлократии, как именовали греки власть толпы. Революция в России была задумана как часть мировой революции. Ее теоретики и практики исходили из того, что прежние правящие классы нигде добровольно ни власть, ни денег не отдадут, и готовились поступить с ними по рецептам Стеньки Разина. И не только с ними. Уже в первые месяцы после Октябрьского переворота в России стало ясно, что и пролетарии, а уж тем более крестьяне, далеко не везде приняли большевиков. Красное революционное нашествие оказалось пострашнее кайзеровского, т. к. сопровождалось социальным геноцидом, искоренением православия, массовым уничтожением церквей и монастырей, причем вместе с монахами и православными священниками, полным отрицанием русской культуры, голодомором и жестоким террором против всех, кто пытался этому произволу противостоять. Патриарх Тихон уже 19 января 1918 года назвал революцию «сатанинским делом» и предал большевиков анафеме. Лидер большевистской революции открыто признавали, что задумали уничтожить по крайней мере 10 млн русских людей. «Мы, – декларировал на 7-й Петроградской большевистской конференции в сентябре 1918 года ближайший соратник Ленина и теоретик геноцида русского народа Г.Е. Зиновьев, – должны увлечь за собой 90 млн из ста населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить, их надо уничтожить» (Северная коммуна. 19.9.1918).

Ни Маркс, ни Ленин не мыслили революционное государство иначе как «диктатуру пролетариата». Ее основной функцией было «подавление эксплуататорских классов» теми методами, которые предложил Дзержинский и одобрили вожди большевиков. Но подавление вскоре стало тотальным. К стенке ставили и имущих, и неимущих, и тех, кто «состоял на царской службе», и тех, кто «был с ними идейно». Истребление кадровых военных, государственных служащих высокого ранга и несогласной с коммунистами интеллигенции затронуло и квалифицированных рабочих, и зажиточных крестьян. Такая резня шла, как мы знаем, и шла безжалостно с первых дней революции именно под руководством Ленина, который не раз призывал своих карателей патронов не жалеть. Просматривая в 1922 году будущий Уголовный кодекс, Ленин, юрист по образованию, вывел свою формулу «революционной законности»: «Впредь до установления условий, гарантирующих Советскую власть от контрреволюционных посягательств на нее (т. е. практически до бесконечности. – В.Б.), революционным трибуналам предоставляется право применения как высшей меры наказания – расстрела… По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылки за границу) ко всем видам деятельности меньшевиков, с.-р. (эсеров. – В.Б.) и т. п. Найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и ее борьбе с нами (подкупом печати и агентов, подготовкой войны и т. п.)».