Ритуал святого Валентина - стр. 13
– Херес! – закричал Монах, уворачиваясь. – Узнал! Ах ты собакин! Ах ты разбойник! Узнал, паршивец!
– Херес, назад! – раздался зычный голос. – Проходите, не бойтесь!
Хозяйка, кутаясь в шерстяной крестьянский платок, черный в красные розы, стояла на крыльце, присматриваясь к непрошеным гостям.
– Саломея Филипповна, дорогая! – Монах сердечно обнял ее. – Ничего, что мы без звонка?
– Какой звонок! Я ожидала вас раньше. Заблудились?
Монах и Добродеев переглянулись. «Ведьма!» – было написано на лице Добродеева.
– Поздно выехали, – пробормотал он.
– Проходите, молодые люди. Херес, сидеть! Осторожнее, низкая притолока.
Они прошли в темные холодные сени. Добродеев все же стукнулся лбом о притолоку и зашипел. Уворачиваясь от пучков сухих трав и ягод, свисающих с потолка, они прошли за хозяйкой в комнату.
Здесь было светло и тепло. Горели, потрескивая, поленья в камине, сложенном из грубого дикого камня. На большом диване среди подушек спала кошка. Добродеев с опаской повел взглядом по комнате, высматривая другую живность, но, кроме рыбок в аквариуме и клетки с попугайчиком, никого не увидел. При виде гостей птичка оглушительно заверещала. Кошка открыла янтарный глаз и потянулась, подняв хвост трубой.
– Садитесь, мальчики, – пригласила Саломея Филипповна. – Ташка, брысь!
– Мы тут кое-что прихватили, – сказал Добродеев. – Городские гостинцы, так сказать. А внук дома?
– Никитка? В пещере, открывают сезон сегодня. Вся команда там. Время к обеду, подгадали вы. Сейчас накрою на стол, и поговорим.
– Откуда вы знали, что мы приедем? – спросил Добродеев. – Вещий сон?
Саломея Филипповна рассмеялась:
– На картах кинула. Выпали два короля.
– Правда? – поразился Добродеев. – Карты Таро? Вы и судьбу умеете?
Монах иронически фыркнул и посмотрел на потолок. На балке сидела небольшая сова и, в свою очередь, внимательно смотрела на него.
– До-До! – обрадовался Монах. – А я-то думаю, куда ты делся!
– В смысле? – не понял Добродеев и тоже посмотрел на потолок. – Ой, сова! Чучело?
– Сам ты чучело! – Монах хлопнул в ладоши. Сова слетела с балки и пролетела у них над головами. Они ощутили движение воздуха – легкий сквознячок. Добродеев пригнулся. Монах протянул руку, и птица уселась ему на ладонь. – Красавец!
– Судьбу? – переспросила Саломея Филипповна. – Само собой. Мальчики, ну-ка, придвиньте стол к дивану! И достаньте тарелки в буфете. Там же стопки.
До-До клюнул Монаха в палец, тот невольно взмахнул рукой, и птица плавно перелетела на спинку дивана. Тот сунул палец в рот.
– Больно? – спросил Добродеев, отодвигаясь на край дивана.
– Это он играет, – сказала Саломея Филипповна. – Скучает, а из дома не летит, холодно еще. То к Ташке пристанет, то попугая дразнит. Принцесса себя в обиду не дает, а Борька боится, забивается в клетку. Прошу к столу! Кто что будет? Вы, смотрю, коньячок привезли, а кто желает моей наливки?
– Я желаю! – обрадовался Монах. – Всегда вспоминаю вашу наливку. Мы с Лешей вместе вспоминаем. Из царских рюмок.
Они выпили за встречу. Саломея Филипповна приглашала кушать без церемоний, чем бог послал. Несколько минут гости с удовольствием уминали за обе щеки картошку с мясом. Наконец хозяйка спросила:
– Что уже известно про женщину в парке? Узнали кто?
– Откуда вы… – Добродеев поперхнулся. – Карты? – догадался.