Ритуал последней брачной ночи - стр. 43
Интересно, какие сны снятся Сергуне в этой комнате – при таком-то замечательном соседстве?.. А в скором времени должна появиться и моя папочка, если еще не появилась. Вот только как она будет называться? «ВИОЛОНЧЕЛИСТКА»? «ШЛЮХА-ПЕРЕВЕРТЫШ»?..
Сергуня, появившийся с тарелкой поджарой балтийской кильки в руках, отвлек меня от тягостных размышлений. Он поставил кильку на козлы, разлил водку по стопкам и уставился на меня: очевидно, в ожидании тоста.
– Давай, – просто сказала я. – Накатим. За знакомство.
– Ваше здоровье!
Здоровье мне понадобится, чтобы мотать срок, понятно.
– Давай на «ты».
– Давай, – легко согласился он и опрокинул стопку.
Я последовала его примеру. А водка оказалась паленой, настоящий денатурат.
– Значит, меня подозревают.
– Не то слово, – Сергуня обезоруживающе улыбнулся.
– А фотография… – Я вспомнила свое смазанное изображение под рубрикой «Звездный фарш».
– Пришлось передать ее следствию, извини. В обмен на, так сказать… На пропуск в круг приближенных. Но и без этого они составили фоторобот. Довольно удачный.
– Я видела.
– Еще по маленькой? – он участливо коснулся моего плеча.
– Можно. А кто занимается следствием? Толковые ребята?
Синенко изогнулся, выдернул из-под меня свои джинсы, а из джинсов – потрепанный блокнот.
– Старший следователь Юрий Кирьяков. Вроде мужик неглупый.
Юрий Кирьяков. Юри. Муж Кайе, влюбленный павиан. С точкой зрения павиана на существо дела я была уже знакома.
– Но скорее всего дело передадут в вышестоящие инстанции. Подключат ФСБ…
Денатурат, стоявший у меня в глотке, сделал попытку вырваться наружу. Я закашлялась.
– ФСБ? Это еще зачем?
– Ну, ты даешь, мать! – Сергуня добродушно похлопал меня по спине. – Ты кого замочила? Сторожа дядю Васю с лодочной станции? Олев Киви – это величина. Это международный скандал. Прогрессивная общественность требует твой скальп, учти. Задета честь мундира. Сама должна понимать.
Чего уж тут не понять, Сергуня. В который раз за последние полтора дня я принялась шмыгать носом.
– Расскажи мне, что произошло. И куда ты дела орудие убийства?
– Унесла с собой.
– Лихая девка! – Он посмотрел на меня с плохо скрываемым восхищением. – В реку, что ли, выбросила?
– Ну да.
– Это правильно. Я бы и сам выбросил. Нет орудия убийства – нет состава преступления.
– Ты думаешь?
– Я, конечно, утрирую. Но без главной улики им придется туго. Покажешь место?
– Покажу.
– Умница. Ты его ножом, да?
– Да. Ножом.
– А чем он тебе насолил, покойник-то?
– Это связано с его женой. – Пора выводить Сергуню на магистральный путь.
Синенко приоткрыл рот, несколько секунд молча разглядывал меня, а потом хлопнул себя по лбу.
– Черт! Ну конечно! Теперь я понял, почему в «Европе» мне показалось, что я где-то тебя видел… Ты похожа на его жену, точно! Ты специально все подстроила? Эту встречу, я имею в виду?
– Да, – сказала я чистую правду.
– То-то он так ополоумел, когда увидел тебя! Я же помню. Чуть в осадок не выпал… Подожди, у меня где-то были ее фотографии.
Он вскочил и бросился к стеллажам. Я затаила дыхание. Если у Сергуни есть досье на Аллу Кодрину, мой приход сюда можно считать единственно верным шагом.
Синенко достал с одной из верхних полок пухлую папку, раскрыл ее и вытащил пакет с фотографиями. После этого папка сразу отправилась на место, а репортер снова оказался рядом со мной.