Рис - стр. 9

– Будем надеяться, что снег замаскирует следы моего пребывания здесь, – рассеянно отмахнулся бескрылый. – Скорее я рискую умереть от холода, чем от руки Алоя. Весь сушняк на плато я уже собрал. Осталось только сломать деревце у источника, и дров больше не будет. Да и с едой будет туго. Прыгуны на зиму спускаются с гор.

– Это верно, – подтвердил я. – Сначала прыгуны, потом кроффы. А ящеры впадают в спячку. Скоро здесь ни единой живой души не останется. Только птицы.

– Вот-вот, – кивнул бескрылый. – А запасов на зиму я сделать не успел. Только закоптил несколько рыбин да пару снежных прыгунов засолил. Ну, ещё немного ягод. И дров совсем не осталось.

– Научись спускаться в распадок, – посоветовал я. – Говоришь, Творец дал тебе разум, так воспользуйся даром.

Видно, бескрылый внял совету. И когда снег в горах начал темнеть, по склонам побежали ручьи, а снежные прыгуны вновь вернулись на вершины, он был всё ещё жив. И даже окреп.

Одежда, в которой бескрылый пришёл в горы, совсем износилась. Он сшил себе новую из шкур снежных прыгунов. Их мех позволил ему пережить сильные морозы. Мех и огонь. За дровами он спускался в распадок по верёвке, и на ней же поднимал наверх вязанки хвороста.

Несколько раз за зиму я приносил ему рыбу. Но основной пищей, я думаю, у него были птицы, зимующие в распадках. Он наловчился ставить на них силки.

В один из первых хороших, по-настоящему весенних дней, когда я спустился на плато, бескрылый жарил несколько маленьких птиц, нанизав их на прутик.

– Вот и весна пришла, Рис! – крикнул он, завидев меня. И рассмеялся. – Конец царству Алоя! – Он принялся прыгать вокруг очага, выкрикивая бессмысленные слова.

– Алой вовсе не любит зиму, – буркнул я, удивлённый его возбуждением. – Почему ты ведёшь себя, как крофф во время гона?

– А разве тебе не весело? – улыбнулся он. – Солнце светит, снег тает, пахнет весной. Это ли не повод для радости?

– Просто ещё один сезон кончается, – равнодушно отозвался я. – Время линьки.

– Линьки? – заинтересовался бескрылый. – Ты имеешь в виду зверей или змей?

– Не только. – Я потёр плечо, и кусок старой, шершавой кожи пошёл трещинками, сквозь них виднелась блестящая, новая. – Скоро придётся наведаться к горячим источникам. В тёплой воде хорошо отходит старая кожа.

– Возьми меня с собой, Рис. Пожалуйста. – Бескрылый умоляюще сложил руки. – Там, где тебе час лету, мне пешком не дойти и за неделю. Прошу тебя.

– Ладно, – отозвался я. – Возьму.

– Горячая вода! – воскликнул бескрылый и снова принялся прыгать. – Для счастья мне не хватало только горячей воды! Жаль только, чистой одежды нет. Мои старые вещи совсем расползлись. Уж и чинить нечего.

– Можно сшить новые, – задумчиво предложил я. – Ты умеешь ткать?

– Что? – не понял бескрылый.

Я кивнул:

– Ага. Всё так. Алой никогда не любил этого занятия, вот и не научил ему людей с равнины. Я знаю, заметил, что одежда твоя вязаная, а не тканая.

– Научишь меня?

– Это несложно. Только нужно дождаться, когда снег сойдёт.

Между лесом и степью длинной полосой, упиравшейся в болота на юге, рос тростник. В то время, когда мы с Алоем придумывали себе развлечения, этот тростник хорошо послужил нам. Полые трубки, лёгкие и прочные, шли на дудочки, рукоятки для мотыг и лопат, опоры для навесов и основу для ткацкого станка. Алой всё время что-то изобретал – музыкальные инструменты, круг, чтобы лепить из глины, механизм, заставляющий воду подниматься вверх, и многое другое. Но ткать – придумал я. Правда, освоив это занятие, я сразу его забросил, и станок, на котором я ткал себе тот саронг, что ношу до сих пор, уже давно сгнил. Да и сам саронг поизносился, пора сшить новый. А для этого придётся снова собрать станок и соткать полотно. Заодно и бескрылого научу.