Рим. Распятие - стр. 16
Повернувшись снова к парламентёру и дав знак писцу продолжать запись, снова скривился в горделивой усмешке:
–Переведи ему, что поскольку они так уверены в своей победе, мне очень!, очень жаль их разочаровывать, но! Для нас римлян крайне унизительно, то обстоятельство, что их всего лишь в пять раз больше нас. Поэтому в бой с ними вступит только одна!, первая центурия под его командованием, – Пилат кивнул в сторону стоящего рядом с ним молодого легионера, почти равного по росту громиле парламентёру, но стройного и подтянутого, согласно склонившего голову на приказ легата и затем презрительно рассмеявшегося глядя в сторону бородача дака.
–Поэтому пусть их всадников будет в пятьдесят раз больше, чем наших пехотинцев, – холодно и жутко, как шакал в ночной пустыне, захихикал Понтий Пилат.
Парламентёр с недоумением выслушал перевод, настороженно разглядывая: то совершенно обалдевшего, от переменившегося вектора страха, толмача; то кровожадно оскалившихся римлян. Внимательно прищурившись на переводчика, побелевшего от смертельного ужаса до синевы, боящегося смотреть в сторону римского командования, переспросил, усомнился в правильности перевода. Еле вылавливая слова из заледеневшего горла и кивая мраморно закаменевшей головой, переводчик подтвердил сказанное. В брошенном на римлян исподлобья взгляде бородатого, свирепого дака мелькнула тень страха. Не проронив ни слова, переговорщик развернулся и решительно зашагал на выход.
§. 5
Правильный квадрат двадцать на двадцать легионеров колыхался как расстеленная на земле и встряхиваемая кольчуга.
–Если кто-то забыл поссать или посрать, сделайте это прямо сейчас! – гаркнул стоящий спиной к противнику Первый центурион, – чтобы не опозорить звание моих солдат, гадёныши! И пусть хоть один из вас посмеет погибнуть от руки это рабского отребья! Клянусь Юпитером!, лично оправлюсь за ним в царство Плутона, притащу за ухо сюда назад, на землю и прикажу выпороть перед строем!
Готовящиеся к бою, подтягивающие доспехи, отборные головорезы довольно загоготали.
–Я надеюсь, что никому из вас, недоумки вы эдакие, не надо напоминать о боевой тактике против тяжёлой конницы, – продолжил офицер удовлетворённый состоянием боевого духа, вверенного ему подразделения. Переставшие переминаться, посерьёзневшие тяжеловооружённые пехотинцы застыли стальными статуями заслышав топот надвигающейся конной лавы.
–Romam! – заорал с покрасневшим от натуги лицом молодой командир гвардейской центурии, разворачиваясь лицом к дакской коннице и опуская навстречу ей тяжелое короткое копьё.
–Vivamus! Vivamus! Vivamus, – кровожадно рявкнули за его спиной "римские волки".
—Я же говорил, что это демоны! – стоящий позади дакского царя парламентёр задыхался от злобного страха, – это не римляне! Римляне всегда сначала стараются договориться о мирном решении конфликта! Откупиться золотом, когда они слабее или потребовать выкуп, когда сильнее! А эти сразу!, сразу же отказались от переговоров!
Наблюдающий, за технично и спокойно-самоуверенно добивающими людей и животных, "перемолотого" ими трёхтысячного отряда конницы, римскими легионерами, не оборачиваясь к паникующему парламентёру, дакский царь процедил сквозь зубы:
–Не будь ты моим единокровным братом, приказал бы тебя повесить как труса и предателя… Но как такое возможно?! Это были мои лучшие всадники! Против пехотинцев! И ведь у них почти нет потерь! – помолчав, напряжённо разглядывая неспешно принимающую боевое построение центурию, стоящему рядом, держащему рог молодому, с едва пробивающейся бородкой воину: