Рикошет - стр. 3
Я смотрела на них через открытое окно кухни. Артур поймал мой взгляд и сделал «большие глаза», выказав изумление и восторг. Шевельнуться он долго не решался и, кажется, дышал через раз… А Моника тихонько задремала, согретая теплом его тела и вечерними лучами. Из дома мне не видна была ее морда, но я не сомневалась, что наша собака улыбается во сне. Поверить в то, что счастье не просто возможно, а уже – вот оно, с тобой! – какое это блаженство… Обмякнуть, окутанной ощущением абсолютного доверия. Я тоже испытываю нечто подобное рядом с Артуром – это человек, который не обидит и не предаст. Нам с Моникой повезло, что он взял нас под свое крыло…
– Ты подсматриваешь за ним?! – опешил Никита, ворвавшись в кухню и застав меня у окна.
– Сдурел совсем? – огрызнулась я. – Сам взгляни: Моника впервые улеглась рядом с ним. Сама! Вот на что я смотрю.
С Никитой Ивашиным мы были на равных, хотя он-то уже окончил институт, куда я даже не стала поступать. Прошлым летом – понятно почему, а в этом году, когда Артур намекнул, что можно бы и подумать о «корочке», я откровенно призналась: ни малейшего желания поступать в вуз не испытываю. А зачем? Вряд ли кто-то может научить меня писать прозу, а ни к чему другому я тяги не испытываю. Буду набираться мастерства у любимых писателей, благо книг в доме – целые шкафы…
Кажется, Артур тогда хотел сказать еще что-то, скорее всего, намекнуть, что я могла бы стать со временем его коллегой, но успел сообразить: в качестве добровольного помощника я принесу больше пользы. В этом Логов убедился уж не раз. Меня не сковывали никакие официальные рамки, я могла примерять маски и даже чуточку обманывать людей ради выяснения правды, которую они сами скрывали от следователя – из опаски или привычного недоверия властям… А с такой милой светловолосой девочкой с огромными голубыми глазами многие отмякали и начинали откровенничать.
Так что Артуру было на руку то, что я участвую в расследованиях подпольно, хотя его начальник полковник Разумовский (для меня – Павел Андреевич!) обо мне отлично знал. И закрывал глаза на наши не совсем законные действия, ведь в конечном счете, как ни парадоксально, они были направлены как раз на восстановление законности.
В общем, и в этом году меня никто не стал уговаривать поступать в институт, и я продолжила наслаждаться жизнью с двумя «следаками», каким-то невообразимым образом ставшими моей семьей, и пятью собаками, включая Монику, которым выпала честь стать основателями нашего приюта для животных.
Но Моника была первой. Мы решили, что ей необходимо не просто привыкнуть к Артуру (и заодно к нам с Никиткой), но почувствовать себя его единственной собакой. Мы даже приюту дали ее имя, ведь она стала кем-то вроде прародительницы стаи. Почему-то мне казалось, будто Моника понимает это и ценит…
Смешно, конечно!
По выходным Никита старался готовить завтраки, которые помнились бы потом всю неделю, ведь в будни они с Артуром наспех перекусывали бутербродами, порой не успевая даже сесть за стол, на бегу, и уезжали в Комитет. Для Логова главное было залить в себя кофе, который он варил сам и таким, что у Никиты глаза на лоб лезли от крепости.
А чем питалась Сашка, он даже не знал… Спросил как-то раз, но она отмахнулась: