Рихард Штраус. Последний романтик - стр. 37
Летом 1887 года Штраус провел несколько дней отпуска в Фельдафинге, курортном местечке в часе езды от Мюнхена, где Пшоры имели виллу. Напротив жила семья генерала Аны. Это был культурный и состоятельный отпрыск древнего и знатного рода. Он любил музыку, обладал хорошим баритоном, был поклонником Вагнера и обожал исполнять, хотя и чисто любительски, песню Вольфрама «Вечерняя звезда». У генерала были две дочери, старшая из которых, Паулина, унаследовала от отца музыкальный талант, обладала прекрасным сопрано и была выпускницей Мюнхенской консерватории. Это была красивая девушка с хорошей фигурой, цветом лица светло-медового оттенка и копной необыкновенно густых каштановых волос. Она зачесывала их наверх, увеличивая тем самым свой и без того высокий рост. Удлиненное лицо было несколько лошадинообразной формы, но, освещенное улыбкой, выглядело по-настоящему красивым. Она осознавала свою красоту, держалась уверенно и гордилась своим происхождением. Она была музыкальна от природы, но не слишком умна и образованна. Паулина была на два года старше Штрауса. Когда они познакомились, Штраусу исполнилось двадцать три, а ей – двадцать пять. Штраус в нее влюбился. Это была его первая серьезная любовь[79] и, как оказалось, последняя.
Естественно, он, герр капельмейстер и композитор, стал ее учителем. Он убедил ее заняться вокалом профессионально, уверяя, что она достаточно талантлива, для того чтобы стать незаурядной певицей, играл для нее свои сочинения, разучивал с ней арии Эльзы и Елизаветы, рассказывал о своих теориях и мечтах. Вскоре они стали неразлучны, хотя поженились только семь лет спустя.
К этому периоду относятся первые из многочисленных песен Штрауса, в которых он изливал свою любовь к Паулине и которые она позже исполняла. Среди них – самая популярная «Серенада», хотя великолепный «Сон в сумерки» почти так же популярен. Это настоящий шедевр, запечатлевший сладостный момент лирического вдохновения, где слова и музыка идеально дополняют друг друга. Эту песню можно поставить в ряд с самыми красивыми песнями Шуберта и Брамса.
На следующий год, после окончания театрального сезона в Мюнхене, Штраус вновь уехал в Италию. В Болонье он слушал «Тристана и Изольду» и пришел к выводу, что «это самая прекрасная из опер в традициях бельканто». Впоследствии, когда он дирижировал «Тристаном», он убедился в этом еще раз.
Кроме скрипичной Сонаты ми-бемоль,[80] написанной под влиянием Брамса и «Тристана» (в нее даже вставлен отрывок из «Тристана»), Штраус работал над двумя сочинениями для оркестра – симфоническими поэмами «Макбет» и «Дон Жуан». Эти революционные для своего времени работы не сразу нашли дирижера, который отважился бы взяться за сложные партитуры.
Удрученный этим обстоятельством и обстановкой в театре, Штраус грустно писал Бюлову: «Макбет» пока обреченно лежит в ящике моего стола. Диссонансы, поселившиеся в партитуре, готовы сожрать друг друга. «Дон Жуана», наверное, ждет та же участь».[81] Далее Штраус подробно изложил свое художественное кредо, в котором отразились идеи, обсуждаемые им с Риттером. Он был убежден, что ему следует двигаться по пути программной музыки, хотя этот путь мог и завести его в тупик. «Чтобы создать совместимое по духу и структуре произведение искусства, которое вызывало бы у слушателя материально ощутимые впечатления, композитор должен мыслить зрительными образами, если хочет донести до слушателя свою мысль. Но это возможно лишь в том случае, если в основе сочинения лежит плодотворная поэтическая идея, независимо от того, сопровождает его программа или нет».