Режиссер Советского Союза – 4 - стр. 7
Вот помяни чёрта, и он появится. Это про замдиректора, который с радостной улыбкой ворвался в кабинет.
– Очень рад! Узнал об этом позавчера, – Яков Израилевич обнял меня и похлопал по спине, – Никому говорить не стал. Пусть для людей это станет приятным сюрпризом. А кому-то, наоборот, будет невесело.
Сначала я не понял, о чём Каплан, а потом увидел, что он смотрит на кресло и улыбнулся. Зам – тот ещё жук и юморист. Но сейчас было не до телячьих нежностей. Меня сразу загрузили предстоящим делом, о котором предупреждала Фурцева. Я только попросил Олечку принести нам чая и никого не впускать. А на пятнадцать часов назначил собрание коллектива в актовом зале.
– Впечатлён вашей работоспособностью, – откидываюсь на спинку кресла, выслушав Яков Израилевича и просмотрев бумаги, – Это вы, получается, работали все выходные?
– Дело нужное, потом возьму пару отгулов, – махнул рукой Каплан, – Что скажешь о моём плане?
– Если надо придумать что-то необычное – я могу помочь. А раз у нас абсолютно официальное мероприятие, то вам и карты в руки. Вступительную речь мне удалось набросать ещё вчера. Надо только предупредить всех актёров и съёмочную группу.
– Уже, – видя мой непонимающий взгляд, Каплан пояснил, – На выходные я обзвонил почти всех, кто сейчас находится в Москве. Заодно дал Оле список, чтобы девочки предупредили тех, кто ещё не в курсе.
Золотой он всё-таки человек! Везёт мне в этом времени с людьми! Хотя Фурцева намекала на то, что не всё так благостно в нашем коллективе. Тем временем шебуршание за дверью переросло в гул. Что-то мы засиделись, а там народ собрался. Надо закругляться, а то ведь возьмут кабинет штурмом.
Приятно, чёрт возьми! Практически весь коллектив ТО «Прогресс» буквально ворвался в мою скромную обитель. Всем места не хватило, и часть людей стояла в приёмной. А ведь я не самый приятный и добрый начальник. По местным меркам у меня повышенная требовательность, но вон оно как. Мило пообщался, выслушал кучу приятных слов и под смех коллектива, пригрозив всяческими карами, отправил людей работать.
Разбираю бумаги, которые мне принесли Каплан с бухгалтерией, и слышу какой-то громкий возглас в приёмной. Далее, без стука открывается дверь и в кабинет влетает толстая тётка на коротких ножках. Лицо её пылает самым праведным в мире гневом. Я бы сказал – пролетарским. Только к рабочему классу данный персонаж не имеет никакого отношения. А ещё эта физиономия с бегающими маленькими глазками, трясущимися и обвисшими щеками. В общем, неприятный персонаж.
– Я никому не позволю придумывать про меня всякие инсинуации, – с ходу пошла в атаку Барабанова, швырнув на гостевой стол пачку плакатов, – И не тебе, сосунку, рот раскрывать, после всего, что было. Мы ещё посмотрим, как всё закончится. Дыма без огня не бывает. Не зря тебя арестовали – антисоветчик! Будут здесь мне тыкать, что я могу использовать для нужд партактива, а что нет. Ещё и милицией угрожать!
Это, видать, Олечка не выдержала и выдала Марии Павловне мои угрозы. Думаю, сделала она это с расчётом. Барабанову не то чтобы не любили, просто она была душным человеком, если правильно охарактеризовать её поведение. Как актриса, она практически ниочём. На киностудию попала исключительно по партийной линии, ещё в молодости подсуетившись и закончив ВШП. Единственная более или менее узнаваемая роль – это Кот в сапогах. Только нашей героине явно хотелось большего, но с карьерой не складывалось, кроме эпизодических ролей. Поэтому всю свою неуёмную энергию «бабушка-старушка» направляла в работу. Может, ей казалось, что без парторга киностудии не выжить. Или просто с годами привыкла к определённой власти, которую обеспечивала должность. Но в некоторых моментах она явно перебарщивала. А здесь ещё появился излишне независимый нахал, которого обязательно надо поставить на место. По её мнению, конечно.