Рейс в одну сторону 5 - стр. 19
– Все вопросы потом, – ответил тот, оглянувшись.
Маргарита шла к выходу, думая о том, почему командир обратился с этим вопросом именно к ней.
Он шел позади и молчал – видимо, ждал, что она еще скажет. И она сказала:
– Удивлена, почему вы обратились именно ко мне вот с этим, – она кивнула на кубики.
– То есть, вы по-прежнему не понимаете, что я хочу от вас услышать?
– Нет, не понимаю, – упрямо ответила Маргарита.
Он вздохнул так, будто ему предстояла тяжелая работа:
– Маргарита Павловна, вы меня и впрямь не узнаете?
– Нет, – тут же ответила она: уж у нее-то прекрасная память на лица, и чтобы поймать ее врасплох, нужно очень для этого постараться…
И тут какая-то неясная догадка мелькнула у нее в голове, вытаскивая что-то совсем недавнее из памяти – что-то, что еще не успело затеряться в потаенных глубинах сознания.
– Ну, точно! – сказала она, – вы Кабельщиков, из морга!
– Да, Маргарита Павловна – это я, – ответил командир и улыбнулся. Маргарита, не отрываясь, смотрела на него, не в силах поверить, что еще пару дней назад она рассталась с ним в туннеле южного сектора, а потом… Потом она оказалась здесь, благодаря Кулькову. А этот Кабельщиков, вернувший ей один из кубиков еще там, на первом уровне «Цитрона», теперь стоит здесь, перед ней. Вот только в лице его было что-то не то.
– Я не могу понять, что с вами произошло, – тихо вымолвила она, чувствуя, что туго соображает, когда пытается объяснить себе эти изменения.
Кабельщиков вновь улыбнулся и ответил:
– Значит, только я один это вижу, Маргарита Павловна. Проблема вот в чем: мне кажется, что на нашем объекте появилась какая-то аномалия, в которую я угодил, как в ловушку. Не могу сказать точно, что это было, но, думаю, что все очень плохо, ведь так?
Маргарита решила, что нужно пока промолчать о том, что она вообще не знает ни о каких аномалиях, и лучше понаблюдать за пациентом спокойно, не изматывая его любого рода предположениями. Она задумчиво смотрела на него какое-то время, а Кабельщиков ей не мешал: пусть доктор оценит его состояние, тем более, что, может быть, ему больше и не представится такой возможности.
Прошла минута взаимного молчания, и тут до Кондрашкиной дошло, что же так не давало ей покоя в изменении внешности Кабельщикова – он постарел лет на сорок. Но почему это не бросилось ей в глаза сразу же, как только она его встретила? Почему она не заметила его морщин, неожиданно проступивших на лбу и щеках? У нее сложилось впечатление, что как только она это поняла, он вдруг тут же состарился еще лет на десять. Да, наверное, в этом запоздалом ее понимании был виноват и плохой свет на складе, несмотря на то, что горели все лампы; и военная форма, так не шедшая помощнику патологоанатома; и оружие в его руках, которое она ненавидела и все время боялась…
– Я вообще этого в вас не заметила, – произнесла она слабым голосом.
– Моей преждевременной старости? – горько усмехнулся Кабельщиков и кивнул, как бы подтверждая правильный ход ее мыслей.
Она молчала. Ей нужно было уточнить, как это произошло, но у нее онемел язык, будто туда вкололи лошадиную дозу анестезии. Продолжалось это недолго, и Маргарита, взяв себя в руки, спросила:
– Аномалия, говорите? Это интересно… – тут она осеклась, и, бросив на него виноватый взгляд, добавила, – я имела ввиду, что это интересно лишь с научной точки зрения…