Рейс в одну сторону 2 - стр. 39

– Ну, что, тревогу уже объявили? – спросил голос.

– Да уже, – ответила Кондрашкина.

– И какие мысли на сей счет?

– Думаю вот.

– Ну, думай, думай, а я пока пойду по своим делам.

– Стой! – вдруг крикнула она.

– Стою, – спокойно ответил голос.

– Ты ее в живых оставил, или…

– Как договаривались, – ответили в трубку. – Да не переживай – всё нормально: лежит она тут пьяная, как свинья. Думаю, не скоро очнется наша красавица: мы славно с ней погуляли.

– Вы там далеко вообще?

– А тебе зачем? – удивился голос. – Наше уютное гнездышко должно быть сокрыто от чужих глаз, так что извините.

– Ладно, – проворила Маргарита, – только смотри, поаккуратней там.

– Есть мэм! – ответил голос, и в трубке раздались частые гудки.

Ну, слава Богу: жива эта стерва! Хоть теперь не придется оправдываться перед следователями.

Маргарита прошлась по комнате, что-то напевая себе под нос. Что делать дальше? Пойти к Ленке и узнать, как там дела? Заодно и с хирургом поговорить, хотя, что ему сказать в том случае, если он уже понял, что та беременна?

– Как же быть-то, а? – в который раз спросила себя Кондрашкина.

Еще десять минут назад она хотела есть, но теперь у нее окончательно пропал аппетит. Она вышла из кабинета, и, кивнув Канарейкину, сказала:

– Я в госпиталь.

– Надолго?

– Часа на два-три.

– Хорошо.

Она вышла в коридор, и встав посередине дороги задумалась: надо, всё-таки сходить в столовку и взять еды для Ленки.

С этими мыслями она туда и пошла.

Народу никого не было. Раздатчица сидела и разгадывала кроссворды. Маргарита подошла к ее столу.

– Доброе утро.

– И тебе не хворать, – ответила раздатчица.

– Есть у вас большие такие термоса для горячего? – спросила Маргарита

– Конечно, – ответила та.

– Мне в госпиталь надо отнести…

– Я так и поняла, – ответила раздатчица, готовая сделать все, что ни попросит Маргарита. – Каша, горячий чай и хлеб – вот что нужно для больного, – добавила она.

Маргарита кивнула и стала ждать, пока та всё сделает. На сборы ушло минут пять. Раздатчица передала через стол большой термос, и Маргарита взяла его бережно, как новорожденного ребенка, хотя никогда в жизни не держала детей в руках.

– Ты в конце дня ко мне забеги – дело есть, – сказала раздатчица.

– Хорошо, – ответила Маргарита, – зайду. Спасибо вам.

Быстрым шагом она вышла из столовой.

Оставшаяся до госпиталя дорога заняла чуть больше двадцати минут, но Кондрашкиной показалось, что они пролетели, как стрела: когда голова забита трудными вопросами, за временем особо не уследишь. Кондрашкина так и не придумала, что сказать хирургу, если вдруг он поставит ее перед фактом, что мол, подруга ваша беременна, и что он уже сообщил об этом ее лечащему врачу.

Эта казенная фраза, звучавшая на большой Земле вполне обыденно, здесь же воспринималась бы, как бред: не было тут ни роддома, ни, тем более, прикрепленного к будущей роженице врача.

– А если всё поменяется? – спросила себя Маргарита, – и к ней приставят кого-нибудь, чтобы он следил, как за ее здоровьем, так и за здоровьем малыша? А если этот приставленный, или сам хирург сделают Ленке аборт?

«Как бы они его уже не сделали», – подумала Кондрашкина и прибавила шагу: до госпиталя оставалось всего каких-нибудь сто метров.

И тут ей путь преградил слесарь Королев.

– Здравствуйте, – сказал он и остановился.