Рейс в одну сторону 2 - стр. 13

Вернулась Маргарита.

– Чего хотел Трясогузов? – спросила Кондрашкина.

Елена вздохнула:

– Человеку просто скучно: ему захотелось поговорить. Предложил даже погулять по берегу, если начальство согласится.

– И что ты ему ответила?

– Марго, ну что я должна была ему ответить, как ты думаешь? – спросила Елена.

Маргарита пожала плечами.

– Не знаю, я сама давно не была в такой ситуации, и, поэтому ничего не могу тебе сказать.

– А я тем более, – отозвалась Елена и принялась есть то, что принесла Кондрашкина.

Маргарита смотрела на нее и поражалась, как столько еды можно вместить в такое худенькое тело и при этом ни разу не сделать паузы между полными ложками и таким же полными вилками. Три стакана компота и горячий чай тоже «упали» в ту бездонную яму, конца и края которой не было видно.

– Ты не лопнешь, Лен? – спросила Маргарита, с сочувствием глядя на подругу.

– Не-а, – только и ответила Коржикова, заглатывая очередную порцию морской капусты, захваченной Маргаритой для себя.

Пока Елена доедала капусту, Кондрашкина продолжала думать о телефонном звонке, который она хотела сделать без свидетелей. Рассуждала она так: смена у нее только завтра, и прийти она должна на полтора часа раньше, а то Рыльский будет плакать, как беременная прачка, и родит раньше срока. Она спокойно может позвонить со своего рабочего места и обо всем договориться с одним из замов – вот только ждать целые сутки ей не хотелось: желание сделать приятное для Елены пересиливало все ее опасения быть услышанной посторонними людьми. И все же она решилась. Подойдя к раздатчице, у которой была в тот момент запарка (народу набежало море), и, набравши в грудь побольше воздуха, Маргарита выпалила:

– Можно от вас позвонить?

Раздатчица зло на нее посмотрела:

– Вы не видите, что я занята?

Маргарита, не обратив внимания на ее красное от напряжения, жары и злобы, лицо, вновь спросила так, чтобы в ее голосе чувствовалась полная решимость добиться своего, пусть и несколько необычным способом:

– Мне нужно позвонить так, чтобы никто не слышал разговора.

Раздатчица, не глядя на нее, буркнула:

– Вон, висит у входа аппарат, не видите что ли?

– Мне нужен другой! – упрямо сказала Маргарита.

– Другого у нас нет, – ответила та, не прекращая накладывать кашу и картошку в пустые тарелки, и тут же отдавая их посетителям – очередь постепенно укорачивалась.

Кондрашкина видела, как трудно раздатчице скрывать свое вранье, несмотря на напускную наглость, с которой отвечала. Как опытный психолог, Маргарита прекрасно видела по этой упитанной роже, что раздатчица скрывает от нее правду, и что, если немножко задеть за чувствительные струны, то, может быть, что-нибудь да выгорит. Вот только что нужно этой… Маргарита не могла подобрать подходящего слова, а именно такого, чтоб можно было обойтись без оскорблений.

Конрдашкина продолжала стоять рядом с раздаточным столом, обдумывая, чем бы расположить ее к себе: да, несколько полноватую, чуть раздраженную, грубоватую, но, всё-таки – женщину. И , может быть, со своими пробелмами, с котороыми та, рано иили позндо, обратится к марагриатре.

– Чего же тебе надо, стерва? – спросила Маргарита вслух, но так тихо, чтобы даже ее собственные уши едва это расслышали.

– Что вы сказали? – подала вдруг голос раздатчица.