Революция на газоне. Книга о футбольных тактиках - стр. 40

Когда Поццо впервые принял эту работу, он обнаружил чрезмерно раздутую лигу, состоящую из 64 клубов, некоторые из которых вышли из федерации, когда он попытался сформировать более подобающую форму для первого дивизиона. К его третьему пришествию уже была профессиональная лига, и фашистское правительство, признав полезность спорта в качестве инструмента пропаганды, охотно финансировало строительство новых стадионов и необходимой инфраструктуры. «За границей и в пределах страны, вне зависимости от того, занимаемся спортом или нет, мы, итальянцы… потрясены и все еще продолжаем испытывать радость, лицезрея этих безупречных атлетов, которые сокрушили многих достойных соперников, – какой пример всепобеждающего марша итальянцев Муссолини», – писал в «Lo Sport Fascista» после триумфа итальянцев на чемпионате мира 1938 года Лондо Ферретти, офицер Муссолини по связям с прессой.

Уровень вовлеченности Поццо в фашистскую идеологию остается неясным. Его связь с Муссолини привела к тому, что со всем, что с ним связано, остерегались иметь дело в пятидесятые и шестидесятые годы, и также означала, что «Стадио делле Альпи», стадион, построенный сразу за окрестностями Турина для чемпионата мира 1990 года, не будет назван в его честь. Позже, в девяностые, появились доказательства, заставляющие предположить, что он сотрудничал с антифашистским Сопротивлением, доставляя еду партизанам поблизости Бьеллы и помогая бежать узникам войны со стороны союзников.

Однако истинно то, что он сполна воспользовался господствующим милитаризмом, чтобы возвыситься и мотивировать свою команду. «Если тех, кто отбирает, больше одного, то это ведет к компромиссу, – говорил он, – и ни одна выдающаяся футбольная команда не была построена благодаря компромиссу». Он был проницательным манипулятором, разработавшим суровый авторитарный стиль обращения с игроками, часто являющимися идолами для своих болельщиков. Он, например, мог отсудить все тренировочные игры, и, если чувствовал, что игрок не отдал пас товарищу по команде из-за какой-то личной неприязни, он просто выгонял его с поля. Если он брал двух игроков, которые были известны тем, что не ладят друг с другом, он заставлял их жить в одной комнате. Это был его национализм, однако он был весьма противоречив. Приведем лишь один пример случая на пути в Будапешт на товарищескую игру с венграми, которую итальянцы выиграли со счетом 5:0. Он повел своих игроков посетить поля сражений Первой мировой в Ославии и Горизии, остановившись возле огромного кладбища в Редупиглиа. «Я сказал им, что это хорошо, раз печальное и ужасное зрелище глубоко впечатлило их: как бы мы ни переживали по этому поводу, это ничто по сравнению с гибелью людей, расставшихся здесь с жизнью на окружающих холмах», – написал он в своей автобиографии. В другие времена он, может, промаршировал бы во главе своих игроков, распевая «Иль Пьяве».

Несмотря на все это, Поццо был в достаточной степени англофилом, чтобы, с ностальгией оглядываясь назад, вспоминать о золотом веке честной игры, разрушаемой вредоносными эффектами премиальных за победу, которые вскоре стали характерной чертой национального чемпионата. «Это – победа любой ценой, – говорит он. – Это – мучительная зависть по отношению к сопернику, преобладание результата над игрой до самого окончания чемпионата». Он склонялся к схеме, подобной классической 2–3–5, но ему недоставало центрального полузащитника, достаточно мобильного и творческого, чтобы задействовать эту схему на все сто. Поццо обратил свой взор на Луисито Монти, игравшего за Аргентину на чемпионате мира 1930 года. Он перешел в «Ювентус» в 1931-м и стал одним из