Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке - стр. 20

Короче, все обитатели бывшей Османской империи, объединенные в группы по национальному, этническому или религиозному признаку, пережидали европейскую колонизацию, действие мандатов и пребывали в предчувствии грядущих перемен. Арабские националисты лелеяли планы панарабизма. Турки рассчитывали на укрепление республики «только для турок». Персы – на дальнейшее возрождение Ирана и сохранение своих границ. Евреи и арабы в Палестине – на создание собственных государств. Берберы и копты – на обретение автономии. Африканцы – на создание самостоятельных территориально-политических образований. В Ливане христианская интеллигенция продвигала идею «плюралистического средиземноморского Ливана», а исламский истеблишмент готовился к «новой арабизации» страны.

Либеральные и демократические силы были разбросаны по всему региону, приспосабливались к различным этнонационалистическим требованиям и не всегда были удовлетворены своими «поисками идей» в области прав человека. Регион был слишком перенасыщен идеями, идеологиями, борьбой за идентичность, наследственными конфликтами, чтобы реформаторы и гуманисты могли возглавить какое-либо из движений. Исламисты, панарабисты, этнонационалисты, сепаратисты и им подобные были настроены слишком шовинистически, чтобы оставить хоть какое-то политическое поле либералам и демократам. Лидеры таких крупных национальных движений, как арабское, турецкое и персидское, опасались, что демократизация может ослабить националистические завоевания последних лет и позволит различным сепаратистам отхватить куски «национальных» территорий.

Интересно, что политические лидеры меньшинств зачастую тоже действовали в авторитарной манере, бездоказательно заявляя: «Время для «демократических дискуссий» еще не настало, необходимо сосредоточиться на борьбе за «права» отдельных групп». Движения за демократию и права человека, рассеянные по всему региону, не могли объединиться для транснациональных действий. Среди всех сил, стремившихся во всеоружии встретить постколониальный день «Д», демократические силы, включая женщин, студентов, рабочих, творческую интеллигенцию, были слабейшими и наименее подготовленными. В авангарде находились уже сформировавшиеся элиты: наследники провинций бывшего Халифата, региональных и локальных династий и другие представители высшего класса, кооптированные во власть колониальными администрациями. В большинстве случаев они были теми же самыми властными группами, которые правили городами во времена Халифата и султаната, и зачастую основными партнерами европейских администраций. Интересно, что те же самые силы порой возглавляли антизападные восстания. Вторыми на новой политической арене были недавно образовавшиеся идеологические группировки – исламисты, панарабисты, а также военные хунты. Третьими – лидеры сепаратистских общин, прочно укоренившиеся в своих этнонациональных группах, также отнюдь не демократичные. И в последних рядах стояли немногие борцы за демократию и права человека.

В некоторых случаях политики, представлявшие меньшинства, имели либеральное воспитание и даже оставались либералами, но только до тех пор, пока, как в Ливане, кризисы не выталкивали их на обочину политических процессов. В других случаях, например в Турции и Иордании, правящие классы принимали некоторые элементы западных многопартийных систем. «Ишув» в Израиле оказался во многом уникальным, сумев после ухода британцев внедрить принципы плюралистической либеральной демократии в стране, объединяющей два национальных сообщества – евреев и арабов.