Ревизор: возвращение в СССР 32 - стр. 7
Мы с Ириной Леонидовной ездили от специалиста к специалисту и за час их всех обошли. Единственное, у стоматолога пришлось поработать арлекином, а то дети рот не хотели открывать. Показал там целое представление. Наша няня и немолодая уже стоматолог сами смеялись не меньше пацанов.
Привёз их домой как раз к первому дневному сну, а сам поехал в Комитет по миру.
Наши уже собрались и радостно поприветствовали меня. Сегодня была смена Булатова, Сандалова и Тании.
– Ну что? Всё в сборе. Едем? – с деловым видом осмотрел нас Ильдар.
– Едем, – развёл я руками, – вписались уже, назад дороги нет. Сегодня нас немного. Может, на машине поедем?
– Давай! – охотно согласился Ильдар.
– Кстати! Товарищи! Чуть не забыл, – шлёпнул я себя по лбу. – В газету на моё имя пришло коллективное письмо из того детского сада, где мы поварих отлавливали.
– Правда, что ли? – спросил Булатов, но заинтересовались все.
– Уволили их. Новые повара в саду, готовят вкусно. Написали, мол – большое всем родительское спасибо!
Попрощались с Марком, не рассчитывая сегодня уже возвращаться, и я повёл всех к машине. Доехали быстро, такое удовольствие кататься по Москве без пробок!
Завод «Красный металлист» занимал приличную территорию. Вызвавшийся нас проводить охранник с опаской поглядывал на нас. А я оглядывался вокруг. Старые приземистые корпуса завода говорили о его долгой истории. Здесь было бедненько, но чисто. Старые кирпичные здания были тщательно покрашены в какой-то матово-красный цвет. Территория сплошь заасфальтирована. Если и лежали поддоны под открытым небом, то аккуратной стопкой. Чувствовалась рука крепкого хозяина.
Охранник целенаправленно привёл нас в приёмную директора завода, где нас уже ожидало человек пять. Начали знакомиться. Директор завода Симонов решил лично принять участие в этой встрече, что говорило о серьёзном настрое руководства. Сразу представился журналистом, чтобы не удивлялись, что я пишу всё время что-то в блокноте. Сам уволенный Черкашин оказался высоким, крепким мужиком лет тридцати пяти – сорока, со здоровым цветом лица и близко не напоминавшим пьющего человека.
На встречу с нами пришли ещё председатель месткома, начальник отдела кадров и начальник цеха.
– Прошу, товарищи, проходите ко мне в кабинет, – довольно сдержанно пригласил нас Симонов.
Мы расселись, Ильдар зачитал письмо Черкашина и особо выделил его просьбу о восстановлении на работе.
– Послушайте, ну это уже ни в какие ворота! – не выдержала начальник отдела кадров Стрельникова. – Прождать целый год и только потом заявить о своём несогласии с увольнением? Все сроки пропущены!
– Подождите, Вера Георгиевна, – остановил её директор. – Товарищ Черкашин был уволен по статье в марте семьдесят второго года. Сейчас на дворе май семьдесят третьего. Спрашивается, где был товарищ Черкашин всё это время? И почему завод должен теперь восстановить его с оплатой всего периода вынужденного прогула?
– Хороший вопрос, – заметил я, записывая за директором и посмотрел на Черкашина в ожидании ответа.
– А я не в мае начал просить! – сильно нервничая, ответил тот. – Я ещё в январе первый раз пришёл.
– В марте вас уволили, и вы до января следующего года ждали? – уточнил Ильдар, переглянувшись со мной.
– А я только в декабре перед самым Новым годом приятеля с завода встретил, и он мне рассказал, что Мурзина уволили за пьянку. Я сразу и пошёл на завод.