Ревизор: возвращение в СССР 28 - стр. 23
– Завтра в любое время, в четверг в первой половине дня, – прикинул я. – И, если можно, сразу бы две программы записать, как в прошлый раз.
– Я перезвоню, – поспешила ответить она.
Понятно, надо согласовать и темы, и время записи. Интересно, ведущим Николаев будет? Толковый мужик, с ним мне понравилось работать.
Тут вспомнил про таксопарк. Так и не доехал до них, а там, небось, Волошин с Епихиным с ума сходят… Пришлось идти к телефону-автомату на улицу. Обставил прогулку как выгул Тузика, специально погромче предупредил Галию, что псу невмоготу, чтобы товарищ капитан услышал. Панда вышла в коридор и с такой грустью на меня посмотрела – мол, куда ты товарища по играм моего уводишь? Да, они уже подружились. Повезло, что котенок был совсем маленьким, и предоставил Тузику возможность выступить и за его батю, и за напарника по играм. Носились по комнатам так, что запросто с ног сбить могли. Один раз уже получили от перепугавшейся Ирины Леонидовны полотенцем. Философски это восприняли… А то бывает, когда котенок постарше, что с собакой уже подружиться и не получается.
Позвонил Епихину домой, трубку взяла тётка Галии.
– Добрый вечер, можно Артёма Геннадьевича? – попросил я, специально не представляясь.
– А кто его спрашивает? – требовательным тоном спросила Мария.
Ну и что делать? Представлюсь по фамилии, она же потом тёще передаст, что я звонил ее мужу, а то и у Епихина допытается о наших делах… И как у них обеих мозги перещёлкнутся, одному богу известно. Не слышно ничего от Оксаны, и не надо будить лихо!
– Павел Григорьевич из райкома, – подумав секунду, ответил я, зато её тут же как ветром сдуло, побежала мужа звать.
– Слушаю, Павел Григорьевич! – очень скоро услышал я голос Епихина.
– Это Павел Тарасович. Артём Геннадьевич, хотел лично вам сообщить, но не добрался до вас ни вчера, ни сегодня… Артём Геннадьевич, поздравляю вас с самым лучшим результатом по Москве по итогам рейда. Сотрудники пятого таксопарка все, как один, отказались везти наших комсомольцев с вокзала на вокзал на площади у трёх вокзалов. Вот, так… Молодцы!
– Ну, надо же, – растерянно произнёс Епихин. – Вот прямо все?
– Три человека попали в наш эксперимент и все трое отказались, – подтвердил я. – У меня есть номера машин и время, когда наши ребята пытались сесть к ним. Вы же сможете установить этих героев?
– Конечно!
– Надо, наверное, как-то поощрить мужиков, – подсказал я. – Эх, нет сейчас под руками результатов рейда, а то сразу же и сказал бы вам…
– А вы приезжайте к нам, – оживился Епихин. – Мы же задание ваше уже выполнили! Две машины готовы.
– Отлично, – удивился я такому рвению. – Постараюсь завтра-послезавтра быть у вас.
Мы попрощались, я догулял с Тузиком и вернулся к себе в кабинет и засел за тему полиграфа.
Хотя, полиграф – прибор в двадцать первом веке, вроде, и распространённый, и привычный, но абсолютное доверие к нему у людей совершенно необоснованно. Не зря же результаты полиграфического исследования не признаются доказательством в суде. Суть его работы достаточна сложна. Контролируется и анализируется одновременно несколько физиологических параметров и реакций, которые, как считается, являются неконтролируемыми со стороны испытуемого. И на основе измерения различных показателей делаются выводы об испытываемых человеком эмоциях.