Ревизор: возвращение в СССР 28 - стр. 12
– Решила поднагадить перед уходом? – задумчиво проговорил я. – Понимает, что остаться здесь ей никто не позволит… Ну, вы главное не давайте ей повода позлорадствовать, ходите, как ни в чём не бывало, и улыбайтесь ей приветливо.
Филатов хмыкнул, с интересом взглянув на меня. Ему, похоже, эта идея понравилась.
– Правда, я не удивлюсь, если она вообще не думает о том, что ее могут уволить, – задумчиво сказал он, – она, такое впечатление, полностью уверена, что владычица морская…
– Ну, значит, сюрприз будет для владычицы морской, когда оставим ее у разбитого корыта. А что там с нашим планом? – вспомнил я, зачем приехал.
– Работаем, – ответил он. – Производим изделия из того, что есть… Думаю, план выполним.
– Отлично. А я сегодня в райком заеду, про прощальный привет Дружининой доложу, чтобы они начали действовать, – улыбнулся я. – Что ещё можно было ожидать от этой вздорной бабы?
Филатов тоже усмехнулся мне в ответ и покачал головой.
– Одно радует, – положил он руку на грудь, – что ей никто не даст тут остаться, как вы сказали.
– Сделаем всё, от нас зависящее, – кивнул я и мы попрощались.
По дороге в университет думал, что обнадёжил человека, пообещал, а сам ещё даже не знаю, останемся мы на этой фабрике или нет. Насколько я знаю, Мещеряков ещё так и не обнаружил московского покровителя Серпуховских…
В университете направился сразу к кабинету Гусева. Там у него уже сидели подполковник милиции и некто в гражданке. Гусев представил меня им. Подполковник оказался сотрудником политуправления Московского ГУВД.
– Здравствуйте, здравствуйте, Павел, – бросился ко мне второй посетитель Гусева. – Пономаренко Вячеслав Леонидович. Очень рад познакомиться, наконец. Спасибо, что не прошли тогда мимо меня, когда я умирал в том сугробе!
– А-аа… Это вас машина сбила, – получил подтверждение своим догадкам я.
Блин! И что теперь делать? Брата подводить нельзя. Придётся ломать комедию. Мы с Тимуром договорились, что я его не сдаю, а мое слово твердо. Ну и какие у него будут неприятности, если я проговорюсь, мне лично непонятно. Никогда не учился в военном училище, да еще и таком элитном. Одно точно – порядки там строгие, и за самовольную поездку в Москву его точно накажут. А насколько строго? Кто его знает, лучше не проверять!
– А говоришь, никого не спасал, – обрадовался Гусев.
– Да я скорую только вызвал, – развёл я руками, мол, вы чего? Нашли о чём, вообще, говорить.
– Как мне сказали, я там минут тридцать провалялся в снегу без сознания с внутренним кровотечением, – уверенно возразил мне Пономаренко. – И только вы не прошли мимо!
– Поза была неестественная, – соврал я, – и одеты вы были слишком хорошо для забулдыги.
– А остальным было на это наплевать, – ответил он. – Если бы не вы, некому было бы сейчас вам руку тут пожимать…
– К сожалению, у нас часто так, – вступил в разговор подполковник, –человеку становится плохо на улице, а все решают, что пьяный и спокойно идут мимо…
– Ну, я очень рад, что всё обошлось и вы поправились, – сказал я, рассчитывая, что на этом всё.
– Так, товарищи, нам пора, – скомандовал вдруг Гусев. – Пройдёмте в зал.
Ещё и зал? – разочарованно подумал я и мы вышли из его кабинета. Оказалось, Гусев собрал целый факультет. Сначала выступал подполковник. Говорил о неравнодушии, об ответственности, о помощи ближним и в конце пригласил меня на сцену. Оказалось, что товарищ Пономаренко конструктор из «КБ» Туполева и Тимур спас очень важного для нашей страны специалиста. Мне сразу стало понятно, что это сам Пономаренко добивался, чтобы меня нашли, хотел руку пожать и сказать спасибо, как он сам сказал… Ну, что же, хорошее желание, хорошего человека… Другой бы на его месте наоборот, обиделся на весь свет за то, что полчаса никто на него внимания не обращал, пока он кровью без сознания истекал.