Ревизор и его цирк - стр. 10

Инге хотелось есть. Повар Лукас был, мягко говоря, не очень, да и вообще, Инга была ярой противницей подобного надругательства над овощами, которые можно есть и сырыми.

Когда солнце начало клониться к западу, решили перекусить.

– Дели, – Лукас передал Инге хлеб, а сам откупорил тыквенную бутылочку и сделал небольшой глоток.

– Поделить его на три равные половинки? – уточнила торговка, положив вожжи на колени.

– Инга, если ты можешь сделать из одного куска хлеба три половинки, то в походе тебе цены нет, – хохотнул Лукас, отхлёбывая ещё и передавая ей бутылочку.

– А на сколько ещё половин ты умеешь делить? – издевательски поинтересовался мистик. Инга цокнула языком и закатила глаза. "Ишь ты, к словам-то как цепляются…"

Торговка откусила кусок от своей "половинки", отпила часть оставшейся воды и отдала бутылку мистику – ему предоставили пить последним, так как сутра он поделил воду, скажем так, не совсем честно. Он вытер горлышко рукавом и тоже сделал пару глотков. Конечно, вода из бутылки – это гораздо лучше, чем сырая вода из грязных природных водоёмов… А сообщать мистику, что набрала её из отвергнутого им ручья, Инга не собиралась.

***

Что за странное ощущение? Смутное, неосознанное. Даже не чувство опасности, а… как будто парит перед грозой, и ты до последнего сомневаешься, парит ли, или просто жаркий полдень… пока гром вдалеке не загрохочет.

Тем не менее, никаких объективных причин для беспокойства я не находил. Ни "дорожек" – энергетических следов, ни каких-либо других признаков, да и лошади вели себя спокойно, а значит всякую демоническую заразу можно исключить…

Дорога проходила по склону холма. Слева её ограничивал крутой подъём, а справа – овраг. Впрочем, на дороге вполне разъезжались две повозки. Левый склон был каменистым. Наверное, здесь иногда бывают осыпи. Хотя, вот кустарники какие-то торчат…

Ладно. Наверное, мне показалось.

– Эй, – резко обернулась Инга, скользнув рукой по своему затылку. Я вопросительно посмотрел на неё, она фыркнула и отвернулась. Мы с Лукасом переглянулись. Женщины… Поди из пойми…

– Ты что, дурак? – повернулся, передёрнув плечами, Лукас минуту спустя. И натолкнувшись на мой непонимающий взгляд, сказал: – А глаза-то какие невинные…

И как это понимать?

– Слушай, ну это уж слишком! – закрыв рукой макушку, рявкнул инспектор. Я возмущенно вскинул голову и хотел уже высказать этим сумасшедшим, как слева что-то звонко щелкнуло и мягко приземлилось на тюк, отскочило мне на колени и по ним скатилось на дощатое дно повозки.

Камушек. Маленький серый камушек. Точь-в-точь как на склоне.

… Гром грянул…

Мы втроём склонились над камушком, не в силах пошевелиться, словно кто-то невидимый сказал "замри". Шорох осыпающихся по склону камней теперь слышался почти отчётливо.

"Отомри".

– Ну что застыли?! – я очнулся первым: – Валим отсюда!!!

Инга резко хлестнула лошадь. Та, впрочем, начала движение заранее, ещё на звук хозяйского голоса.

Шуршание осыпи слышалось все ближе и отчётливей. Камушки застучали по повозке словно град. Позади, судя по звуку, они уже засыпАли дорогу.

… Звук усилился, но, вроде, остался по диагонали, сзади сверху. Вскоре гул слегка затих и остался позади. Град по повозке стучать перестал. Но наши проблемы этим не заканчивались.

Инга попыталась осадить лошадь, но та, запуганная осыпью, взбрыкнула и лишь прибавила ходу.