Республика Татарково – 2. Туманная зыбь - стр. 25

– А то, – ответил Клочеков, – ты с кем попало, а я с тёщей. А с ней, парень, такие шутки даром не проходят. Если она взялась за меня, то своего добьётся. И начинает с малого, вначале с табачка, теперь вот, с блинчиков. А там ещё что-нибудь придумает. Добьётся своего, затянет к себе на постоянное место жительство…

– В рай, – поддакнул Казак и подхохотнул.

– Нет, такая в рай не пойдёт хлопотать, из принципа. Характер не тот.

– Ладно, – сказал Угаров, подводя черту, – пусть приходит в себя. Так и быть даём тебе недельный отпуск.

И Чернов добавил:

– Поправится, всё опять направиться.

Клочеков поднялся с лавки.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Посмотрим…

– Не отчаивайся Генаха, – с сочувствием сказал Казак. – Пройдёт. Ехай домой, а мы тут за твоё здоровье примем, полегчает. Поехали.

Им было по пути, в одну сторону. Но по разным делам.

Волковичев, Угаров и Чернов смотрели вслед Клочекову с сочувствием, как больному, неожиданно выбывшему из их рядов товарищу. И хорошо, что вместе с ним поехал сопровождающий.

И Генаха слово сдержал. За что и был избран бригадиром слесарей. За характер, а это в творческом коллективе не последнее дело. Но от шабашек не отказывался, подрабатывал со всеми вместе. Деньги копил на машину, видно.

Через месяц после поездки в Москву работников ДСЗ, в Управление комбината пришло письмо из столичного медвытрезвителя.

Письма приносила с почты сотрудница Особого отдела Смакина Таисья. На сей раз, писем было немного. Так, административная рутина, которую, пробегая по адресатам, раскладывал Подгузин на столе: что для своего отдела, для других отделов и подразделений, а что на стол гендиректора. Но одно всё же привлекло внимание. Из Новогиреевского отделения милиции города Москвы.

Андрей Андронович удивленно хмыкнул:

– Это что за раздобай там зафотографировался?

Он достал перочинный ножичек из стола, быстро вскрыл конверт и извлёк из него лист, на котором было вынесено в заголовок название учреждение с пометками времени составления документа. Внизу текста штемпель и печать с неразборчивой подписью, которая дублировалась в расшифровке: подполковник Митрюшкин С. У. «Какой-то сучонок!» – пронеслась в голове ирония на инициалы подписанта.

Подгузин с интересом стал вчитываться в текст, и с первых же строк его круглое лицо начало удлиняться, а брови подниматься.

– Вот это номерок! – воскликнул он.

И, испытывая сладостное чувство восторга перед предстоящим событием, отложил письмо в сторонку. Стал спешно просматривать остальные письма, в основном их адресаты. Отсортировав по отделам и по службам, он взял несколько конвертов, в том числе и письмо из медвытрезвителя, и поспешил в кабинет генерального директора.

Татарков заканчивал производственное совещание со строителями и главным инженером. Вопрос стоял о заводе «Извести». Приехали специалисты из Главка.

На совещание были вызваны также директор «Керамики» Хлопотушкин и главный энергетик того же завода Вадим Григорин.

Поначалу ни Хлопотушкин, ни Григорин не могли понять, для чего они понадобились на этом совещании. Оба были заняты производством.

Хлопотушкин директором отработал уже полтора года, вник или почти полностью вник в неродственное ему производство, изучал и пользовался советами работников завода, руководителей цехов, бригад и рабочих. И как советовал Родион Александрович – Пятилетними планами и коррективами его самого. Правда, коррективы генерального невсегда могли быть пригодными в частных вопросах. Они, как и планы партии, отображали общий, политический и экомический аспект направления, а уж как по этому направлению идти или ехать и какие тернии преодалевать, тут уж многое зависит от индивидуальности рукодителя нижнего звена. Но, что Татарков обещал при вступлении Виктора Михайловича в должность, выполнял. Помогал и советами и кадрами. На должность главного энергетика завода выделил заместителя главного энергетика комбината Вадима Григорина. На комбинате он курировал промышленный энергоучасток, как Партошкин социально бытовой. Вадим Матвеевич за пять лет работы на этой должности показал себя энергичным, деятельным, даже задиристым человеком. Хорошо знал производства комбината. А поскольку керамический завод был самым трудоёмким, то много уделял время ему, порою «дневал и ночивал» на нём, как и новый директор. Совместными усилиями завод стал понемногу выправлятся, стало повышаться качество продукции, вырабатываться объёмы. Были выделены средства на охрану заводы, и Хлопотушкин организовал её, пропускной пункт. Машины, вывозившие кирпич, плитку только за подписью начальников цехов или кладовщиков.