Ренессанс. У истоков современности - стр. 41
Книжные черви – эти «зубы времени», как назвал их Гук, известны современному человеку больше в качестве иронического прозвища библиофила, ученого, «умника». Античному читателю они были знакомы в натуральном виде. Римский поэт Овидий, находясь в изгнании, сравнивал «непрестанные терзания» в душе>6 с тем, как «грызет отложенную книгу червь»[19]. Его соотечественник Гораций грустно предрекал, что его книга неизбежно станет «кормом>7 для лютой моли»[20]. А для греческого поэта Эвена книжный червь был символом злотворного врага культуры: «Пожиратель книг, заклятый недруг муз, убивец скрытый, кормящийся плодами знаний, зачем ты, черный червь, залег средь слов заветных? Иль позавидовал?»>8 Принимались различные предохранительные меры, например, страницы опрыскивались кедровым маслом. Но самым эффективным оставался один и тот же способ защиты книг от вредителей: их регулярное чтение. А когда они становились непригодными, создавались копии.
Хотя торговля книгами в античное время сводилась в основном к их копированию, очень мало сведений сохранилось о характере этого бизнеса. Писцы трудились и в Афинах, и в других городах Греции и эллинстического мира, но практически ничего не известно о том, получали ли они подготовку в специальных школах, обучались ли у мастеров или осваивали профессию самостоятельно. Ясно, что щедро оплачивалась восхитительная каллиграфия. Размер оплаты определялся количеством переписанных строк (в конце некоторых уцелевших манускриптов обнаружены пометки с указанием объема выполненной работы). В любом случае деньги вряд ли поступали к непосредственному исполнителю. Многие, а возможно, и большинство греческих копиистов были рабами>9, переписывавшими книги для издателя, владельца или нанимателя. (В инвентарной описи имущества богатого римского гражданина, обладавшего поместьем в Египте, в числе пятидесяти девяти рабов указаны, помимо повара и парикмахера, пять нотариусов, два личных секретаря, один писец и книжный реставратор.) Трудно сказать, как работали писцы – группами под диктовку или поодиночке, копируя собственный экземпляр. А если еще был жив автор, то мы не знаем, привлекался ли он к вычитыванию и правке текста.
Нам больше известно о книжной торговле у римлян. В Древнем Риме существовало четкое разделение между копиистами (librari) и писцами (scribae). Копиистами были рабы или нанятые книготорговцем переписчики. Книготорговцы расклеивали объявления на колоннах и продавали свой товар в лавках, размещенных в римском Форуме. Писцами были свободные граждане, служившие архивистами, чиновниками и личными секретарями. (Юлий Цезарь имел семь писцов, которые повсюду его сопровождали.) Состоятельные римляне нанимали (или использовали своих рабов) личных библиотекарей и клерков, копировавших книги, заимствованные в библиотеках или у друзей. «Я получил книгу, – сообщал Цицерон другу Аттику, пославшему ему копию географического труда, составленного в стихах Александром Эфесским. – Как поэт он совершенно бездарен и ничего не знает; но какая-то польза от него будет. Я сделаю копию и книгу верну»>10.
Авторы ничего не получали от продажи своих книг; их доход зависел от щедрот богатых патронов, кому посвящались произведения. (Эта традиция – откровенно льстивых посвящений – кажется нам очень странной и неприятной, но она отличалась необычайной живучестью, сохранившись вплоть до изобретения авторского права в XVIII столетии.) Издателям приходилось мириться с практикой копирования книг среди друзей