Ренессанс. У истоков современности - стр. 24

Затем Поджо взял в руки другую пространную поэму – Манилия. Это имя охотнику за книгами не было известно, оно не упоминалось ни одним из знакомых ему древних авторов. Поджо сразу же увидел: перед ним ученый труд об астрономии. По стилю и различным авторским ремаркам он понял, что Манилий написал его в самом начале существования Римской империи – во время правления Августа и Тиберия.

Призраки из прошлого Древнего Рима чередой начали являться перед Поджо. Литературный критик, при Нероне писавший комментарии и глоссарии об античных авторах; еще один критик, обильно цитирующий утерянные эпические произведения, написанные в подражание Гомеру; грамматист, написавший трактат о произношении и орфографии – Поджо знал, что его друзья-латинисты во Флоренции будут в восторге от этой находки. Другой манускрипт непременно должен был привести Поджо в уныние: большой фрагмент до сего времени неизвестного исторического описания Римской империи, изложенного высокопоставленным офицером императорской армии Аммианом Марцеллином. Отсутствовали первые тринадцать из тридцати одной книги в манускрипте, который скопировал Поджо, и эти книги так никогда и не были найдены. Для Поджо это было особенно досадно, поскольку автор написал свой труд накануне краха империи. Вдумчивый, умный и беспристрастный историк предчувствовал неминуемый конец Рима. Описанные им налоговые поборы, обнищание значительной части населения, угрожающее падение морали в армии – все это создавало условия для катастрофы, которая и произошла спустя двадцать лет после его смерти, когда готы разграбили Рим.

Любые книжные находки имели тогда историческое значение – после стольких лет забвения. Но, безусловно, одни из них затмевали другие, оказывавшиеся еще более древними. Таким был и манускрипт, написанный около 50 года до н. э. поэтом и философом Титом Лукрецием Каром. Название текста «De rerum natura» удивительно похоже на заглавие славной энциклопедии Рабана Мавра «De rerum naturis»: в переводе и то и другое означает «О природе вещей». Однако если труд монаха скучен и традиционен, то произведение Лукреция написано живо и провокационно.

Поджо наверняка знал имя Лукреция по произведениям Овидия, Цицерона и других античных авторов, которых он дотошно изучил вместе с друзьями-гуманистами. Но и ему, и другим исследователям попадались в лучшем случае отрывки из подлинного текста, который, как все считали, утрачен навсегда^>26.

Поджо в сгущающейся темноте библиотеки и под неусыпным надзором аббата или библиотекаря, возможно, успел прочесть лишь первые строки. Однако, как человек искушенный, он мог сразу же уловить необыкновенную прелесть латинской поэзии Лукреция. Поручив своему писцу скопировать текст, он задумался над тем, как вызволить его из монастыря. Трудно сказать, понимал ли он тогда, что эта книга произведет переворот в мире.

Поэма Лукреция читалась его современниками за тысячу четыреста пятьдесят лет до отъезда Поджо в экспедицию. Она была доступна читателям еще несколько столетий после публикации^>1. Поэма не исчезла бесследно. Итальянские гуманисты, искавшие утерянные древние манускрипты, обнаруживали для этого полезные свидетельства в трудах других авторов, чьи произведения сохранились. Поэма «О природе вещей» большое впечатление произвела на Цицерона, любимейшего латинского писателя Поджо. «Поэзия Лукреция, – отвечал великий оратор брату Квинту 11 февраля 54 года до н. э., – как и ты заметил, блистательно гениальная, а еще и высокохудожественная»