Рельсовая война. Спецназ 43-го года - стр. 11
Начальник Вяземского полицейского участка Савва Гуженко отслужил в Красной Армии ещё в начале тридцатых годов. Вернувшись домой, не узнал собственного подворья. Исчезла почти вся живность – конь, корова, овцы. Куда-то подевался хороший инвентарь – жнейка, плуги, сепаратор.
– А это, сынок, колхоз называется, – разъяснил бывшему кавалеристу пьяненький, заметно опустившийся отец, в прошлом – крепкий хозяин.
Отбывал трёхлетний тюремный срок старший брат, кинувшийся в драку, когда активисты уводили верного помощника семьи коня Гнедко. По опустевшему двору бродили несколько кур да радовался возвращению Саввы дворовый пёс. Мать плакала: «Вот так мы теперь живём».
Отец числился конюхом в колхозе «Верный путь» и хорошо запивал, переживая за порушенное хозяйство и старшего сына. Деревня, как и колхоз, хирели, а у Саввы расстроилась свадьба с невестой. «Чего с нищетой родниться?» – решили её родители.
Бывший кавалерист Савва Гуженко, крепко сбитый, с жёлто-зелёными глазами хищной птицы, сжав зубы, внимательно осматривался вокруг. На предложение пойти работать, как и отец, конюхом, ответил невнятно.
Затем из деревни исчез, прихватив отощавшего Гнедко. Несколько лет бродяжничал, похоронил коня и осел в городе, где женился и обзавёлся двумя детьми.
Когда призвали в сорок первом году в армию, Савва негромко пообещал:
– Ну, я вам навоюю, мать вашу так…
Хотел сдаться немцам в плен, но те его опередили, захватив кавалерийский полк, не устоявший против германских танков. Отсидел сколько-то в лагере, затем записался в полицаи, где проявил себя верным помощником новой власти.
Не уклонялся, когда поручали расстреливать евреев или коммунистов. Летом сорок второго года в бою с партизанами был ранен. Пока лечился, съездил в родную деревню. Отец к тому времени сгорел от водки, мать померла, старший брат находился неизвестно где. Малышню забрали лет восемь назад в детский дом, искать их Савва не собирался, начисто перечёркивая неудавшуюся прежнюю жизнь.
Оглядел родительский дом, где жили беженцы, и приказал им выметаться на улицу. Старший из беженцев, работавший учителем в школе, полез было в спор. Гуженко, не слезая с седла, свалил его с ног ударом нагайки и поджёг дом.
Самовольство сошло ему с рук, а после нападения отряда Журавлёва на полицейский участок в Вязниках Савва был назначен начальником участка.
Готовя продовольственный обоз в райцентр, Гуженко учёл, что подступившее тепло вот-вот вскроет речки. Низины были полны талой воды, а дороги скоро станут непроезжими. Чтобы не угодить в бездорожье, Савва подготовил усиленный обоз на пяти санях, а в число дополнительной охраны включил ещё троих полицаев. В том числе и Григория Бусыгина, вооружив его ручным пулемётом.
Колесо закрутилось, и остановить его времени уже не оставалось. Сгоряча Григорий хотел было послать к особисту Авдееву свою жену, чтобы отряд отменил операцию. Но Савва, как всегда в таких случаях, обложил село патрулями, чтобы предотвратить утечку информации.
Бусыгин чистил пулемёт, проверял диски и с тоской размышлял, что судьбу не перехитришь. Попытка срочно заболеть не сработала.
– Не дури, – осадил его Савва. – С нас башку снимут, если мы вовремя жратву освободителям не привезём. Я лично обоз возглавлю. – Помолчал, сузил хищный пронзительный взгляд. – А с чего ты приболеть решил? Может, что-то знаешь? Говори, не тушуйся, вместе думать будем.