Реликтовая популяция. Книга 3 - стр. 36
– Вот именно, что непроходимым! – решил напомнить о себе Свим.
– Я сказала как будто, – глянула на него Калея. – Само болото пройти можно. Тем более что в этом году ожидается его сильное высыхание. Наверное, больше надо будет остерегаться огня, чем воды. Но вот участки, подступающие к самой Скале, преодолеть сложнее. Дело в том, что древние установили барьеры. И не для охраны комплекса строений и сооружений для связи с внешними мирами, а для нечаянного проникновения на его территорию неподготовленных разумных и диких. Они по неведению могут стать помехой в работе Скалы или, что вернее, её жертвами.
– Так вы решили запустить нас туда в качестве кого? Жертвы?
– Зинема, твои вопросы не делают тебя умнее. Я могу в тебе разочароваться.
– Это твоё дело… Но что я или кто-то другой, – Ольдим локтем показал на Свима, – можем сделать из сказанного тобой? Мы – несведущие, неподготовленные к вторжению на Скалу, поэтому, следовательно, нас поджидает одно. Как диких каких-нибудь.
– И вправду разочаруюсь. Ты, Зинема, всегда торопишься, – невозмутимости Калеи можно было позавидовать, так как Ольдим, так и рвался перебить её и вставить своё замечание. – Я не договорила. Мы кое-что знаем и о барьерах, и о деятельности Узла Перехода. Иначе ваша экспедиция к ней и точно окончатся так же, как и все предыдущие, построенные в основном на одном желании, а не на знании. У вас же будет реальный шанс вступить в контакт со Скалой.
– Но зачем? – Камрат хотел есть и всё чаще прикладывался к питьевой фляге.
– Я тоже хотел бы знать, зачем? – подхватил Ольдим.
– По нескольким причинам. Есть возможность достичь Скалы. Такое состояние Болота Второго, как в этом году, случай в столетие. Контакт со Скалой – это само по себе событие, которое сможет всколыхнуть человечество и вырвать его из вековой спячки. – («А она ещё говорит, что не знает Малиона, а сама повторяет его слова», – машинально подумал Свим). – Это новые для нас знания древних. Что ещё? Повод уйти вам из города и не отсиживаться где-то, страдая от безделья. – Губы Калеи тронула улыбка. – Вы же обязательно во что-нибудь ввяжитесь, и опять за вами начнут охотиться. А так…
– Я где-то читал, – не дал ей закончить мысль Ольдим, – что древние утверждали: страшнее кошки и женщины нет. Кошка якобы была домашним диким, и о ней ничего сказать не могу. А вот о женщинах древние говорили правду!
У Калеи, как это бывало у неё в минуты особо крайнего удивления или гнева, исчезли морщины, и перед собеседниками явилось лицо ослепительной красоты.
Свим и Ольдим онемели.
Однако видение длилось мгновения, и вот перед дурбами опять предстала старая, пережившая самоё время, женщина. Знала или нет Камея, об особенностях своего лица принимать маску давно потерянного облика? Наверное, знала, потому что, видя странное состояние мужчин, слегка улыбнулась
– Тебя ли устрашили женщины, Зинема? – насмешливо спросила она. – И это говорит Зинема Земба Зуберкан, нэм которого до сих пор произносится как имя нарицательное, обозначающее неуёмность к женским прелестям. Я же помню тебя… Кто видел тебя тогда, тот знает… А твои каманамы распевали в дуварах.
– Э-э… я давно уже смотрю на женщин совершенно с другой точки зрения и…
– Зря! – резко прервала его Калея. – И хватит об этом. Еменков, ты чего молчишь?