Реликтовая популяция. Книга 3 - стр. 16
И всё это не только потому, что ему это уж очень захотелось, и что он загорелся желанием выйти на этих людей, узнать, где они обитают, и кто их приютил. Размышления привели его к чувству обострённой тревоги за грядущее, готовое взорваться неприятностями, в том числе и для него самого.
Несмотря на глухое время ночи, Жуперр разбудил недовольного таким насилием Сунду и приказал позвать Тлумана и Присмета.
Камрат ел, ел, ел… И пил.
Постоянное, почти болезненное, чувство голода и жажды отодвинули другие желания и помыслы в далёкие уголки сознания. Порой они оттуда вырывались неуёмными вопросами:
– Что Харан?.. Где Ольдим?… Как Свим?…
Калея, когда бы Камрат не приходил в себя после сна и не набрасывался на еду и питьё, всегда сидела на противоположной стороне стола, подперев голову сухой рукой, следила за каждым его движением. Отвечала неторопливо и спокойно:
– Харан у Свима. Хандрит, поскольку нет вестей от Гелины. Ольдим? Ест и пьёт за троих. Погружён в сочинение стихов. Бубнит себе под нос. Свим… Давно не бывал в родовом хабулине. У него там накопилось много проблем. Весь в заботах… Съешь вот это!
– Угу, – глотал Камрат предложенный кусок какого-то пряного с кислинкой яства и тут же забывал его запах и вкус, поскольку на смену приходили другие от следующего, подсунутого бабкой, куска еды или выпитого настоя.
– А что?.. Я так всегда… – Он примерился, что бы ещё положить в рот. И положил, прожевал. – Я так всегда есть буду? – Хлебнул из большой фляги. – И пить? Больше дел никаких не будет? Нет, да?
Бабка скупо улыбнулась.
– Дела есть… Вернее, они на подходе. А еда… Поешь ещё денька два, думаю. Потом всё придёт в норму.
Калея вздохнула. Ещё два дня и всё. Она мысленно уже прощалась с мальчиком, приёмным внуком, которому отдала почти двадцать лет жизни.
Она никогда не была для Камрата бабкой в понимании прямого родства, хотя и входила в круг его фамилии. А как у воспитательницы за двести с лишним лет подобных «внуков» у неё уже накопилось не менее десятка. Правда, последний из них, Три-Бланка, не был похож ни на кого из предыдущих. Тех – она натаскивала, этого – учила. Для прежних учеников у неё с лихвой хватало опыта и сноровки, чтобы выглядеть на голову выше их. А для этого…
Для этого всё по-другому: и методы, и подходы, и, конечно, результаты.
Она смогла отдать ему всё, что знала, умела и приобрела за всю свою беспокойную жизнь. И, главное, он всё это воспринял.
Отличались и условия его подготовки, навязанные Вещими… Теми, кому это было необходимо: на уровне не то шмыгов, не то инегов, в безвестности и в полнейшей тайне от окружающих.
И она, в миру Зарима Зенда Задарак, гордая и независимая, чей нэм волновал, а порой приводил в трепет многоимённых не только в Сампатании, но и в других бандеках, превратилась в тихую, заботливую, для стороннего глаза, бабку Калею. И дел у неё никаких, кроме как опекать внука, тоже, с первого взгляда заурядного, одноимённого и беззаботного.
Вот он сидит перед ней – воплощённое чудо древних полу понятных её современникам наук, рецептов, странных рекомендаций, неожиданных утверждений, утонченных подсказок и многого чего другого. Того, что некогда, возможно, считалось нормой. Сейчас – чудом…
Вещие лелеяли вымирающий род Бланков издавна, накапливая для того из поколения в поколение крупицы знаний, почерпнутые в источниках канувшего в бездну прошлого, и воплощая их в очередном Бланке.