Реликтовая популяция. Книга 2 - стр. 64
Ночь, как всегда, связанная с ожиданием, тянулась. Не по-весеннему тихая, но тёплая. Следом за нею в буроватые цвета окрасился восток, потом взошло невидимое из-за холма и леса солнце, и вот – наступил очередной день…
Свим не вернулся.
К полудню у Клоуды началась истерика. Сквозь опухшие от слёз глаза она плохо видела вокруг. Торн и мальчик как могли уговаривали и успокаивали её.
– Вы, люди, – размеренно вещал Сестерций, – не умеете логически мыслить. Вы сразу всё забываете. Вспомни, что он говорил, уходя. Он говорил, что может за одну ночь не успеть сделать все свои дела и придёт следующей ночью. Ты же сама слышала…
Камрат вторил Сестерцию. Правда, других аргументов у них не было, а этот, хорошо известный и ей, мало воздействовал на настроение женщины, без конца повторявшей:
– С ним там что-то случилось. Нехорошее… Неужели вы не понимаете? Я же чувствую… Мы должны его спасти. Пойти в Сох и спасти! Ну что нам стоит, пойти и спасти?..
Идти по призыву Клоуды в Сох никто не собирался. Она тоже. Сидела, прижавшись щекой к стволу платана, бросив безвольные руки между коленей, и плакала.
Мальчик и торн, успокаивая Клоуду, верили своим словам. В принципе, как они убеждали друг друга, ничего серьёзного ещё не случилось. Свим, наверное, и вправду предвидел такой оборот дела. Мало ли что его могло задержать. Он мог не успеть всё сделать за ночь, а днём выходить из посёлка поостерёгся. К вечеру же, ближе к ночи появится тут как ни в чём ни бывало. Улыбающийся, живой и здоровый.
Однако время шло, день начал убывать, а вместе с ним сходила на нет уверенность ожидающих.
Торн подолгу смотрел на холм, где днём можно было рассмотреть неровную гряду, очерчивающую поселковые постройки. Там, казалось отсюда, ничего примечательного не происходит. Приближаться к ограде Сестерций не решился. Опять же из-за того, чтобы ничем не навредить Свиму, если тот будет покидать Сох. Появление близ ограды неизвестно откуда взявшегося торна, могло вызвать у кого-нибудь подозрение.
Как ни волновались спутники Свима, а во второй половине дня их обуял голод. Уговорили поесть и Клоуду, хотя, похоже, она не почувствовала вкуса еды. Тем не менее, это её подкрепило. Она перестала плакать и даже походила взад-вперёд невдалеке от платана.
Уже стемнело. Вновь нарастало напряжение ожидания. Обостренный слух людей и торна ловил каждый шорох.
Тоньше всех слышал Камрат, а может быть, потому, что всё время крутил головой, поэтому именно он первым услышал чьи-то вкрадчивые шаги с противоположной Соху стороны.
Камрат осторожно подошёл к торну и тронул его за руку, приложил палец к губам.
– Кто-то рядом с нами. Я слышал шаги вон оттуда, – шепнул мальчик и показал на ближайший кустарник, откуда, по его мнению, донеслись звуки подкрадывающегося существа.
Теперь они оба явственно услышали шорохи не далее как в нескольких берметах от себя. Оба высвободили оружие и стали спина к спине, готовые отразить атаку, кто бы её ни предпринял. Клоуда затаилась у ствола дерева, тоже готовая обнажить меч.
Конечно, это мог быть какой-нибудь дикий, рыскающий в поисках еды, но поостеречься следовало.
– Малыш, это я, – раздался почти рядом знакомый мяукающий голос.
– К”ньюша? – ещё не веря себе, воскликнул Камрат.
– Я, конечно!
Из марева сумерек показалась запоминающаяся фигура хопса.