Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры - стр. 32
Ввиду того что «мнози ныне в Российской Церкви восстают, молву и смятение творящии, клевещущие и нелепыми лжуще лаяними, годствует нам, – говорит автор, – ответствовати на безумие, на ложь и клеветы, да узрят буйство свое, да непщуют без возобличения быти неправедная своя обличения». И вот Полоцкий предлагает «многим трудом сооруженный жезл правления, утверждения, наказания и казнения… Се воздвизаем жезл мысленный, верным во спасение и правление, колеблющимся на утверждение, непокоривым в наказание, волков хищных на поражение». В предисловии сам автор охарактеризовал направление своего сочинения: «…да не безмерны явимся в обличении, неже во учении».
Сообразно этому, прямые обращения к раскольникам занимают в книге сравнительно мало места. Обыкновенно, поставив известное положение расколоучителей, в своем изобличении Полоцкий исключительно занимается его рассмотрением. Только иногда, как бы между прочим и большею частию в конце своего ответа, Полоцкий обращается со своими замечаниями к раскольникам. Но и этого достаточно, чтобы видеть сущность его взгляда на раскол и объяснить характер его полемики. Полоцкий смотрит на раскол как на плод невежества и следствие ожесточения в борьбе, обусловливаемого гордостию раскольников, приводящего их к умопомрачению и побуждающего даже на клевету. «Никита с своими единомышленниками безумен есть, невежда и клеветник»; раскол – «слепота, безумие, вражда, злоба и клевета бесстудная».
В разуме грамматическом, по свидетельству Полоцкого, расколоучители были столь скудоумны, что не владели искусством правильно читать; «их чтение – слепых невежд читание», они «не умеют чести по препинаниям», – а это и было причиною многих заблуждений, потому что, «не на своих местах положив словес препинание», они «растерзают православное разумение». Тем более раскольники были невежды в языке греческом, на который, однако, они ссылались: «Никита прилагает, яко гречестии книги суть растленны, а сам он не весть алфа гречески прочести». Но, «поврежденные умом», они «не точию в граматице погрешают, но и еретичеством развращают», потому что не в силах понять многое в Слове Божием: «на богословие вооружися, море хоте исследити, на брезе тонут». «Слепии невежды, внегда вознести очеса своя мрачная в солнце богословские премудрости, паче помрачаются. Не ведая и не постизая силы словес предложенных», они «нестерпимыми лжами клевещут на Церковь, здравая и полезная мертвяще и скаредующе». В то же время, как «орудие прегордого, проклятого диавола», как «чада ехидны», раскольники заражены духом гордости: «прегордый Никита уподобився умом падшей деннице, горделивец, той же гордости и люди учит».
Сообразно такому взгляду на раскол и его причины Полоцкий и направляет свои обличения. Опровергая заблуждения раскольников, он не довольствуется только указаниями на свидетельства Слова Божия, писания отеческих и древнейших памятников богослужебной письменности, но тщательно раскрывает смысл приводимых свидетельств, смысл непонятый или ошибочно перетолкованный раскольниками. Мало того, он часто обращается к грамматике и посвящает «слепых невежд в граматическом разуме», в правильный, научный разбор известных выражений, приводит грамматические правила, чтобы показать, как «сама грамматика нашу правду яве творит». Иногда Полоцкий приводит даже греческие выражения, чтобы показать по ним верность перевода или исправления наших книг.