Религиозная жизнь Древней Руси в IX–XI веках. Язычество, христианство, двоеверие - стр. 28

. В него были включены Хорс и Симаргл, неизвестные не только в Северной Руси, но и в других регионах славянского мира. Хорса следует считать солярным божеством, богом Солнца, иранским по происхождению. Он «проник» в местную славянскую среду в результате контактов с сармато-аланским населением степной и лесостепной зоны[204]. Иранским (в этнокультурном аспекте) был и Симаргл, изображавшийся, скорее всего, в виде хищной птицы – гигантского орла[205]. Если следовать Лаврентьевской летописи, а ее текст представляется в данном случае более верным, чем в Ипатьевской, то поставленный в Киеве среди прочих кумиров идол бога солнца имел двойное имя – славянское Дажьбог, иранское Хорс. По мнению М. А. Васильева, данная интерпретация подтверждается не только «общими соображениями о тождестве Хорса и Дажьбога как солярных божеств», но и результатами раскопок на Старокиевской горе (1975 г.), где были выявлены «пять выступов разного размера», представляющих собой, согласно Б. А. Рыбакову, постаменты для пяти кумиров[206]. Впрочем, следует учесть, что однозначных аргументов в пользу интерпретации раскопанного там сооружения в качестве «капища» не существует[207].

Верховенство Перуна, закрепленное в общеславянской мифологической традиции, обрело во второй половине Х столетия политический аспект. Период складывания Древнерусского государства и большой военной активности первых киевских князей обусловил превращение Перуна в бога-покровителя их рода и княжеской дружины. М. А. Васильев предполагает, что молодой князь Владимир провозгласил Перуна «богом богов» и «верховным божеством государства», установив два новых кумира – в Киеве и в Новгороде[208]. Таким образом, данная «языческая реформа» в определенной мере подготовила принятие христианства – от идеи верховного «бога богов» был один шаг к идее верховного христианского Бога[209]. Однако нельзя не учитывать и мнения ученых, отрицающих собственно «реформистский» характер деятельности князя. В частности, О. М. Рапов считал, что это была не реформа, а строительство языческого капища на новом месте[210]. Но при отсутствии сведений о прежнем капище и вообще об устройстве главных – княжеских святилищ в то время, представляется возможным видеть в действиях Владимира Святославича определенные реформаторские черты. По верному замечанию М. Б. Свердлова, языческая религиозная политика Владимира до введения христианства в качестве государственной религии была целостной; она пыталась в пределах традиционности, без внутренних религиозно-идеологических потрясений «выжать» из язычества все его возможности[211].

Устроение капища, несомненно, отразило возвышение культа Перуна; но о его возведении в ранг «бога богов» прямых указаний источников мы не имеем. Не исключено, что установление идолов Перуна в Новгороде, возможно в Ростове и других городах Руси было в полной мере реализацией княжеского дружинного культа, не связанного с массовой народной верой. По предположению Н. И. Петрова, новгородский идол, установленный в Перыни, напротив Рюрикова городища, был даже противопоставлен местным богам словен новгородских. Если идол в Перыни действительно был сооружен на месте разрушенной сопки, являвшейся сакрально-погребальным сооружением словенской знати Ильменского Поозерья, то можно говорить о религиозном конфликте в рамках древнерусского язычества конца Х столетия