Реквием - стр. 27

Пять процентов. Не так уж много, но все же и не аномалия.

Давно уже я так хорошо себя не чувствовала. Я закрыла книгу и приняла внезапное решение.

Сегодня я съезжу на велосипеде к дому Лины.

Я уже много месяцев не бывала рядом с ее домом в Камберленде. Это станет данью нашей прежней дружбе и способом избавиться от скверного ощущения, преследующего меня с тех пор, как я увидела Дженни. Лина, конечно, не устояла перед болезнью, но, в конце концов, это отчасти было и моей виной.

Наверное, потому я и думаю о ней до сих пор. Исцеление подавило не все чувства, и вина продолжает искать выход.

Я проедусь к этому старому дому, увижу, что там все в порядке, и мне станет лучше. Вина требует прощения, а я не простила себя за свой вклад в преступление Лины. Мне приходит в голову идея прихватить с собой немного кофе. Тетя Лины, Кэрол, его любила.

А потом я вернусь к своей жизни.

Я наскоро умываюсь, натягиваю джинсы и любимую теплую кофту, мягкую после многих лет общения с сушилкой, и, не расчесываясь, скручиваю волосы в пучок. Лина всегда корчила рожи, когда я так подбирала волосы. «Нечестно! – говорила она. – Если я попытаюсь сделать так, у меня на голове окажется воронье гнездо!»

– Хана! Что-то случилось? – окликает меня из коридора мать. В ее приглушенном голосе звучит беспокойство.

– Да нет, ничего, – отзываюсь я. – А что такое?

Мать смотрит на меня с подозрением.

– Ты… ты что, поешь?

Должно быть, я, сама того не осознавая, начала напевать себе под нос. Мне делается жарко от смущения.

– Я пыталась вспомнить слова одной песни, которую мне играл Фред, – быстро говорю я. – Но вспомнила совсем немного.

На лице матери отражается облегчение.

– Ее наверняка можно найти в ЛАММ, – советует она. Потом берет меня за подбородок и некоторое время критически изучает мое лицо. – Тебе хорошо спалось?

– Отлично, – отзываюсь я, высвобождаюсь из ее хватки и иду к лестнице.

Внизу папа расхаживает по кухне. Он уже одет для выхода на работу – осталось лишь повязать галстук. Стоит мне взглянуть на волосы отца, и я понимаю, что он смотрел новости. С прошлой осени, с тех самых пор, как правительство сделало первое заявление, подтверждающее существование зараженных, отец требует, чтобы новости были включены почти постоянно, даже когда мы уходим из дома. А когда он смотрит их, то запускает пятерню в волосы.

На экране женщина с оранжевым напомаженным ртом сообщает: «Сегодня утром возмущенные граждане осадили полицейский участок на Стейт-стрит, требуя сообщить, почему оказалось, что зараженные свободно расхаживают по улицам, распространяя свои угрозы…»

У стола на кухне сидит мистер Рот, наш сосед, и баюкает в ладонях кружку с кофе. Он уже делается неотъемлемой частью нашего дома.

– Доброе утро, Хана, – здоровается он, не отрывая взгляда от экрана.

– Привет, мистер Рот.

Несмотря на то что Роты живут через дорогу от нас, а миссис Рот всегда рассказывает о новых нарядах, которые она купила своей старшей дочери, Виктории, я знаю, что они сейчас в затруднительном положении. Все их дети получили не особо хорошие пары – по большей части из-за скандальчика, связанного с Викторией: по слухам, ее заставили досрочно пройти процедуру, потому что поймали на улице после наступления комендантского часа. Карьера мистера Рота заглохла, и появились признаки денежных затруднений: Роты больше не пользуются своей машиной, хоть она и продолжает стоять, сверкая, за чугунными воротами, на подъездной дорожке. И свет они выключают рано – видимо, стараются экономить электричество. Похоже, мистер Рот так много времени проводит у нас потому, что сам больше не имеет работающего телевизора.