Рекорд - стр. 18
Мы жжем друг друга глазами, неприятный морозец пробегает по коже. Я открываю рот, закрываю, пытаясь сообразить, почему над шуткой смеется только Юляшка, а Настя по-прежнему серьезна. Это какая-то высшая степень стеба?
Шиловская девка будет болеть за меня? Зачем? Блядь, все как обычно.
– А знаешь, чем ты действительно могла бы помочь? – выдаю с улыбкой.
Она смотрит внимательно, ждет как будто с надеждой.
– Как насчет втроем на удачу? Ты и Юляшка. Две близняшки в кровати… Я только об этом способен думать, после того как узнал, что вы сестры…
Ледяной апероль врезается в лицо и стекает на майку и колени. Встряхиваю головой. Лед падает на пол, катится под стол. Абсолютно все оборачиваются на нас. Я улыбаюсь.
Настя сжимает в руке пустой стакан и разочарованно качает головой. Так-то лучше.
Вытираю глаза, мы еще секунду пялимся друг на друга. Я пожимаю плечами.
– Если передумаете, я пока здесь.
Шлю девчонкам воздушный поцелуй и возвращаюсь к парням. Беру салфетки. Коктейль сладкий, вся одежда теперь липнет. Настроение – ниже низшего. Сука, как все бесит.
– Вижу, подружка Юляшки тебя послала, – смеется Семен.
– Это ее сестра, прикинь.
– Они обе шиловские?
– Ага.
– Столько денег у этих девок, даже представить страшно, – вздыхает Семен. – Еще и обе красавицы, глаз не оторвать. Вот где справедливость? За какие заслуги этой мрази такие дочери?! Украсть бы одну из них и выкуп потребовать. Интересно, сколько Шилов готов был бы дать за свою кровиночку?
Я осушаю стакан, мозг плывет. Вдруг становится весело.
– Ха, это был бы прикол: на его же деньги уделать его в Нюру… Нюбру… Блядь, пора домой, язык заплетается.
– Ньюбургерге.
Смотрю на Гришу в упор.
– Ага, в Нью-бургере.
Мы хохочем и заказываем еще выпить.
Утром просыпаюсь от телефонного звонка. Уже поздно, за окном светло. Зачастую в это время я уже в зале. Пью я редко, поэтому с непривычки тяжело болею. Спросонья беру трубку и с третьего раза кое-как смахиваю по экрану.
– Да?
– Тима-а-а-а! Что ты трубку не берешь?! – кричит Юляшка.
Аж в ушах звенит от писка. Немного отвожу телефон.
– Привет, красота. Кто этот страшный человек, что поднял тебя раньше десяти? Мне его убить?
– Заткнись. Мы с Настей вчера напились как проклятые. Я утром встала попить, а ее нет!
– И?
– Она не у тебя? Умоляю, скажи, что она у тебя! Пожалуйста! Я даже сердиться не буду, пусть только сестра найдется.
Истерика в словах Юляшки действует лучше капельницы с кофе. Я пробуждаюсь мгновенно и на всякий случай оглядываю комнату. Никого тут нет. Я прекрасно помню, как споткнулся, поднимаясь ночью по лестнице, а потом рухнул на кушетку. Был один.
– С чего бы ей быть у меня? Вы вообще-то сестры, ты меня за кого принимаешь?
Впрочем, еще раз внимательно оглядываю комнату в поисках женских вещей.
– За того, кто ты есть. Беспринципного мудака, которому лишь бы присунуть. Вы с Настей долго курили на улице и о чем-то говорили.
Мы говорили о «Супре». От Насти пахло арбузной жвачкой, и она много смеялась, из чего я сделал вывод, что больше не злится.
– Поговорили и разошлись.
– Ты не понимаешь! Она на лечении в клинике, ее нельзя оставлять одну ни на минуту, она собой не владеет в полной мере! И она пропала!
Глава 9
Латте для меня слишком сладкий, но при этом как будто самый вкусный в жизни. Вот как бывает. Я приняла его с улыбкой и выпила половину, отмечая свободу.