Реки судеб человеческих - стр. 2
Курт замер, уставившись на женщину, которая казалась обнаженной в большей степени, чем если бы была вовсе без платья. Материя не скрывала тонкую, перехваченную узким пояском, талию, небольшие, словно стремящиеся вверх острыми сосками, груди. Она, не обратив внимание на четыре мужские руки, подхватившие ее за талию и круглую попку, не присела, оказавшись в начавшей движение лодке, а осталась стоять. Закинув вверх руки, поправила высоко заколотые русые волосы. Она увидела мальчишек, повернув в их сторону свою аккуратную головку, и вдруг звонко рассмеялась:
– Айда с нами, беленький красотуля! – Иван как-то странно дернулся и сделал вид, что возится с веслом, зацепившим на мелководье тину. – И немчика с собой прихвати.
То ли солнце, до конца не зашедшее, то ли уже луна осветила ее белую шею, яркие зеленые глаза, все такое чувственное, волнующее каждым движением, тело. Курт ошарашенно пролепетал:
– Красавица.
– Ангелина Левандовская, – уточнил Иван.
Один из мужчин, властным движением ухватив ее за руку, усадил на скамейку, и оба военных посмотрели в сторону мальчишек такими мрачными, угрожающими взглядами, что Иван в два гребка достиг берега, а лодка с девушкой ушла к острову Казачьему.
– Ангелина! – Курт произнес имя женщины нараспев, словно пробуя его на вкус.
Иван рассмеялся:
– Что, представил себя вместе с ними, и она у тебя на коленях? – и ткнул пальцем в направлении явственно обозначившегося холмика на черных трусиках приятеля. Курт с досадой отвернулся, приводя свое состояние в норму.
– А ты, можно подумать, не то же самое? – Курт наклонился, перегнувшись через борт, плеснул в лицо воды и закончил: – Не то же самое чувствуешь, я же…
Иван прервал его:
– Ты не тушуйся, можешь о ней помечтать в ночной тишине, а у меня конкретный план есть, как ее расстелить.
– Ты? Да ты что, Ванька? Ты – сопляк, за ней командиры ухаживают, мужики в полной силе.
– Ну да, ухаживают, вон в тех кустах, – он указал на остров, весь берег которого утопал в густых зарослях плакучей ивы.
– Ухаживают, – повторил и добавил, сузив глаза: – По очереди.
Курт возмутился:
– Ты – как все, если женщина красивая, то сразу – такая, и потом, если она с ними собралась делать, ну, то, что ты говоришь, зачем нас позвала?
Ванька снова рассмеялся:
– Да потому что я ей нравлюсь. Понял, счетовод? Ты хоть всего-то на год меня младше, а понятие про баб, как у пятилетнего. Я тебя классифицирую как человека наивного прямоходящего.
Счетоводом Курта прозвали из-за того, что его отец, человек в городе известный, работал начальником отдела статистики администрации Автономной республики немцев Поволжья.
– Ты что, ее знаешь? – Курт смотрел вслед удаляющейся лодке.
Иван усмехнулся и, ухватив друга за подбородок, развернул его голову к себе.
– Она работает там же, где и твой батя – в доме Думлера.
Так называлось здание администрации автономии.
– Ангелина – гулена, все о ней так говорят, и мамка моя. Она как-то с батей за ужином про нее слово закинула, так аж кипела вся, а батя только усы поглаживал, не возражал. Пацаны тоже промеж себя рассказывали, что видели, как ее по Волге катают, а теперь и нам с тобой, дуралей, посчастливилось вживую эту картинку наблюдать. Она в техническом отделе секретаршей служит. Я с отцом там был несколько раз, видел ее, со мной она веселая всегда была, вроде заметила, ну и вот на той неделе взял да и пригласил ее на свой день рождения. Мамка не знает, а батя… Я при нем ей сказал: «Приходите, Ангелина Каземировна!» Ну и так как-то, мол, не обидите?