Река Мира - стр. 18
– Прости, пожалуйста, как жаль.
Серега молчал, да и что можно было добавить?
– А мне вообще не везет в любви, – сказала Мира, желая хоть как-то поддержать мужчину, – много лет я любила одного-единственного человека, он меня предавал много раз, а я каждый раз прощала. И вот недавно он мне сказал, что ему все это надоело, и, на самом деле, он никогда меня и не любил.
– И после этого тебе так снесло крышу, что ты обрила голову, все бросила и поехала неизвестно куда с первым встречным мужиком? – Серега хмыкнул.
– Да… – сказала Мира и широко улыбнулась, почему-то сейчас это, действительно, казалось смешным.
– Ты все-таки чокнутая. Какой бы сильной не была любовь, твой мир – он внутри тебя, а не внутри кого-то другого. А ты забила на свой мир, и столько лет цепляешься за мир другого человека, который, наверняка, и в подметки тебе не годится! Ох, девчонка! Такую дуру, как ты, все-таки еще поискать нужно, – мужчина хлопнул ее по колену, – но в целом ты вроде бы ничего. Мне кажется, в тебе есть какой-то особенный талант. У чокнутых всегда есть таланты.
Серега достал из кармана рубашки маленькую белую флешку и воткнул ее в магнитолу.
– Вот, послушай. Эту песню любила моя жена. Вслушайся в слова, они очень мудрые, как раз для твоего теперешнего состояния размазни, – Серега помолчал, потом добавил более тихо, – когда Наташки не стало, я эту песню слушал без остановки, до тех пор, пока плеер не сломался. Зато слова отпечатались на подкорке навечно.
Серега нажал кнопку "плей" и кабину наполнила музыка. На первых же нотах Мира побледнела, отвернулась к окну. Это была ее музыка, ее собственная песня, ее слова и ноты, написанные еще в юности…
"В тебе целый мир, и если вокруг все разрушилось, умерло, сумей сохранить его…"
***
– Ты должна была подготовить свой диск с фонограммой дома. Ты что, думаешь, это наша забота – готовить конкурсантов? Наша забота – судить, – кричит на Миру из зрительного зала маленькая, ярко-накрашенная женщина с короткими обесцвеченными волосами.
Мира держит микрофон в дрожащей руке. Почему-то ей никто не сказал, что с собой на конкурс нужно привозить диск с фонограммой. И что теперь?
– Что теперь? – женщина с обесцвеченными волосами округляет глаза, – Ты меня спрашиваешь, что теперь? Нет, вы только подумайте. Едут из своих деревень. Сами не знают, зачем едут.
Мира кладёт микрофон прямо на пол и уходит со сцены. Меньше всего её волнует сейчас то, что о ней подумают. Слезы клокочут где-то в горле, застилают солёной водой глаза. Мира идёт практически на ощупь.
Закулисье во Дворце Культуры огромное – целый мир, не как в ДК в ее поселке, где не развернуться. Мира находит укромный уголок, садится и закрывает лицо руками.
Она не привезла с собой диск с фонограммой! Это означает лишь одно – она не будет участвовать в конкурсе. Не будет петь. Нет, это невозможно. Просто невозможно. Мира рыдает и утирает глаза концом лёгкого розового шарфика. Маминого шарфика…
– Эй, ты что, новые декорации решила залить своими слезами? – грубый мужской голос звучит совсем рядом с ней.
Мира вздрагивает, замолкает. Вытерев лицо шарфом, поворачивается к мужчине, который строго смотрит на неё. У него длинные тёмные волосы, собранные в хвост, трехдневная щетина и чёрные глаза.
– Простите…