Реинкарнация тьмы - стр. 19
Я пытаюсь ответить, но голос пропал. На губах выступает кровь.
– Видишь, я подготовилась, узнала кто ты и где служишь, – демонесса проводит пальцем по моему лицу, заставив задрожать, – Я оставила тебе жизнь, подарила великий дар – дар обладания любой женщиной! Но ты все отверг, ты не захотел идти вслед за мной! Теперь я забираю то, что принадлежит мне. Забираю твою никчемную жизнь.
Она кидает взгляд на распростертые тела.
– Пусть эти глупцы тебя не смущают, это так – наемники. Расходный материал. Я знала, что ты с ними справишься.
Ее рука скользит вниз по моей шее, по груди. Она берется твердой хваткой за рукоять оружия, воткнутого в мою плоть.
– А теперь ты умрешь, – констатирует она, – Не переживай, ты ненадолго переживешь своих друзей! Они тоже погибнут, сгорят в пламени ада, да. Уже скоро. Ну а ты – тебя я хотела убить сама!
Нейти с силой выдергивает клинок из тела, заставив меня пошатнуться и упасть на колени. Она неспешно, прагматично вытирает лезвие об остатки моей одежды и уходит, не сказав больше ни слова. Я смотрю ей вслед, пока тусклый свет позволяет видеть очертания стройного силуэта.
Вот теперь пришла боль. Боль, холод и отчаяние. Надо выбираться, надо постараться дойти до людей.
Я попробовал встать, но тщетно. Остается только ползти, в надежде встретить кого-нибудь, кто сможет помочь.
Я пополз, опираясь на одну руку, другой пытаясь зажать рану, из которой толчками лилась кровь. Боль в груди разрасталась, занимая все тело, но боль – это даже хорошо. Она не давала отключиться, вырывала назад из забытья, куда норовило соскользнуть сознание.
Вот и улица. Не выдержав, я упал на живот, больно ударившись головой об обледенелую мостовую. Холод слегка освежил, дал секундную передышку.
Я затравленно огляделся – ни души! А через дорогу, в пятнадцати метрах от меня – церковь. Я пополз к ней уже пластом, кое-как подтягивая себя руками.
Единый, помоги! Дай силы доползти, не дай сгинуть тут, на улице, в холоде! Ты помогаешь всем по своей милости – и грешникам, и святым, и верующим, и атеистам. Поделись же своей волей, своей жизнью! Помоги сделать еще шажок, преодолеть еще метр расстояния!
Впервые в жизни я взмолился. Я совершенно не представлял, как это нужно делать, поэтому просто обращался к Богу и просил его о помощи. Стиснув зубы и прокусив губу, я продолжал подтягивать свое израненное тело к цели.
Так ли жарко молился бедняга Вальтер Шульц, когда спасся от демонопоклонников? Я думаю, гораздо лучше. Но и я схватился за то единственное, что осталось, за последний шанс, за то, что может дать надежду там, где все остальное пасует. За веру.
Не знаю, сколько я полз и каких сил это стоило. Но дорогу я преодолел. И только теперь понял, что никак не смогу открыть калитку. Небольшой заборчик, окружающий церковь, которому и высота-то всего с метр, стал для меня непреодолимой преградой.
Единый, помоги! Единый, помоги!
В голове остались только эти два слова. Собрав последние силы, я оперся на руки и попытался дотянутся до щеколды. Не хватило всего пары сантиметров – опорная рука подогнулась, и я упал, ударившись лбом о камень порожка.
Теперь я сдался. Сознание погрузилось во тьму.
И тут же я с удивлением осознал, что стою рядом с калиткой. Я видел церковь, видел пустынную улицу с кровавым следом поперек нее. Я видел свое тело, распростертое на земле. Всмотревшись, я понял, что все кончено. Мозг еще будет работать какое-то время, но сердце уже остановилось.