Регрессия. Исповедь колдуна - стр. 3
– Ничего, сейчас его нет. Тут только я.
– Хорошо. – Мягкая рука с длинными пальцами потрепала меня по волосам. – Пей чай, а завтра мы поедем в Москву, пора покупать тебе школьные принадлежности.
– Мам, а ко мне нормально отнесутся в школе? – Я знал, стоит мне рассказать про голос внутри меня, и дети начнут надо мной насмехаться, как это уже делали все соседские ребята постарше, а их родители и вовсе запрещали со мной общаться.
– Если не будешь им ничего лишнего про себя рассказывать, я уверена, ты найдешь друзей. К тому же, я всегда буду рядом. Твоя учительница – моя давняя подруга, я работаю в соседнем кабинете и всегда буду начеку. Не переживай.
Школа, в которую меня взяли благодаря маминым знакомствам, была обыкновенной сельской школой, куда ходили дети из всех окрестных поселков. Мама вот уже несколько лет работала там учительницей начальных классов, а я в это время оставался под присмотром соседской полуглухой старухи бабы Нюры, которая больше занималась вязанием, чем мной. Меня эта ситуация вполне устраивала – за мной следил учитель, он рассказывал древние истории, похожие на сказки, и учил заставлять старуху выполнять мои желания.
Впервые он назвал себя этим прозвищем совсем недавно, сказал, что я наконец-то могу соображать как нормальный человек, а не как букашка. Мне стало обидно и смешно. Тогда-то он и начал объяснять мне, что мои сны – вовсе никакие не сны, а моя прошлая жизнь. Конечно, когда я поведал об этом маме, она побледнела и чуть не упала в обморок. Зачем-то сильно шлепнув, она выгнала меня на улицу, а сама прижалась лбом к холодному стеклу окна и закрыла глаза.
Я так и не понял, в чем виноват, но про прошлые жизни старался больше не упоминать. Я устроился на качелях между единственных двух берез среди сосен и принялся швыряться шишками, которые находил под ногами. Там-то ко мне и вернулся учитель – теперь уже он отругал меня и потребовал, чтобы я никогда больше не говорил об этом с мамой или с кем-то еще, пока он не разрешит. Я только успел сказать, что маме нельзя врать, как все тело скрутило судорогой. Мне казалось, что внутри горит настоящий пожар, который сейчас сожжет меня и вырвется наружу. Я знал это чувство – не такое сильное, но ужасно болезненное, оно приходило во сне, когда мужчины в плащах прикручивали меня к столбу и поджигали.
И пламя действительно вырвалось – я только и смог понять, что глаза мои были больше не мои, теперь учитель смотрел на поляну под ногами и крутил в руках шишку, а я мог лишь молчаливо наблюдать изнутри собственного тела. Так он в первый раз вышел на волю, заменив меня. Все это длилось лишь несколько секунд, но я хорошо усвоил урок – если хочу оставаться собой, я должен слушаться, в первую очередь, учителя и никогда с ним не спорить.
Чай из свежей мяты и листьев смородины наполнил ароматом ветхий сырой дом, и я большими глотками вливал в себя дымящуюся жидкость. Мама дула на кипяток и удивлялась, как я могу так пить и не обжигаться. Но разве мог я ответить, что после снов о костре и пламени, сжигавшем меня изнутри, мне больше не бывает горячо?
Посидев так еще полчаса, мы разошлись спать. Неприятные воспоминания о страшном сне притупились, и мне ужасно захотелось спать. Зевая, я отправился назад в кровать и тут же заснул, как самый обыкновенный мальчик.