Регрессия. Гори! - стр. 8
Весь день я бесцельно слонялась по квартире под бдительным взглядом Иоганна. То ли он боялся, что я снова сигану в окно, то ли ждал, пока начну вспоминать секунду за секундой из моего прошлого. А я барахталась как бесформенная амеба в жидкости без цвета и запаха, окруженная безликими стенами. Солнечные лучи огненными пятнами падали на пол, рисуя дорожки, взбирающиеся на противоположную стену, а ласковый весенний ветер раздувал раздвинутые занавески. Дома было тяжело, замкнуто и затхло, а гулять в первые дни врач запретил, чтобы не перегружать нервную систему.
Иоганн что-то готовил, нацепив бежевый фартук поверх черного облачения, которое не менял даже дома. Забившись в кресло, которое с первых минут ощутила по-настоящему своим, я наблюдала за его ловкими движениями и силилась представить, как когда-то сама стояла в этом фартуке у этой плиты. Или ела за этим столом, или пила кофе…
– Иоганн! – От моего резкого возгласа он вздрогнул всем телом и выронил ложку. – У меня была кофемашина?
– Была, пока Антон не съехал вместе с ней.
– Надо купить, я люблю кофе.
Он только ухмыльнулся и продолжил возиться у плиты.
Память не позволяла мне воссоздать картины из нашего с Иоганном общего прошлого, но мне пришлось признать, что готовил он на удивление хорошо, да и в целом был обходительным и внимательным, иногда даже навязчивым. Наверное, я бы могла назвать его любящим и заботливым парнем, если бы не смутное предчувствие расставленной специально для меня ловушки, куда я неслась на всех парах.
День, хоть и был бедным на впечатления, а уж тем более – на воспоминания, оставлял по-домашнему теплое послевкусие, а вот надвигающийся вечер вызывал панический страх. Я никак не могла понять, откуда он брался и куда уходил корнями. Ничего подобного в больнице я не ощущала – быть может, меня пугала ночь наедине с Иоганном или отсутствие врачей на случай, если снова свихнусь. Но чем темнее становилось за окном, тем отчаяннее билась в клетке беспамятства моя потерянная душа.
Играя в самого строгого смотрителя, мой парень (каждый раз произнося эти слова про себя, я вздрагивала) отправил меня готовиться ко сну. Я заглянула в шкаф в спальне и никак не могла сообразить, где же я храню белье. Зато собственное отражение в зеркальной двери влекло меня. Я приблизилась вплотную к холодному стеклу и прижалась лбом – видеть свое лицо я не могла, зато отражение тонких кистей, словно сделанных из фарфора, изящных щиколоток и рыжих волос, отросших почти до талии, от меня не пряталось. Неужели это все – я? Почему я даже саму себя не помню? Мне казалось, что я никак не могу быть огненно-рыжей красивой девушкой, появившейся в зеркале. Бесцветной мышью, сливающейся с окружающей квартирой, – вот кем я представляла себя в своей голове. Но почему? Где же моя воля? А была ли она вообще?
Дверной звонок надрывно зазвенел, и я вздрогнула, отпрянув от зеркала.
– Ну вот что они приперлись? – ворчал Иоганн, теперь совсем по-хозяйски отпирая дверь, не удосужившись взглянуть в глазок. – Я же просил приходить завтра.
– Кто там? – спросила я, выглянув в коридор.
– Родители твои, наверное, не выдержали! – Он распахнул дверь, на пороге которой оказалась девушка в тонкой кожаной косухе, с ярко подведенными глазами и волосами всех цветов радуги. Я видела ее лишь мгновение, но почувствовала, что хорошо знаю эту вызывающего вида неформалку.