Редкая отвага - стр. 4
Я снова всхлипнул и кивнул.
– Да, отец. Надо делать то, что должно и как должно. Ты меня так учил. Я верну Сару, и притом по чести, как полагается.
Я наклонился и сорвал самые высокие травинки, которые закрывали его имя. Тут мне в глаза бросился круглый белый камешек, привалившийся к деревяшке. Я подобрал его и сунул в карман.
– Прощай, папа, – сказал я, развернулся и пошёл прочь.
Я знал имена всех фермеров, которые жили в этих окрестностях. Домов здесь было не так много, и стояли они довольно далеко друг от друга: одни прямо у дороги, проложенной для телег, другие чуть поодаль, у подножия холмов. Солнце уже поднялось высоко, и из многих труб клубами валил дым. До меня доносился мерный шум тяжёлой работы: кто рубил топором дрова, а кто занимался другими делами, но я не замедлял шаг и не думал останавливаться. По крайней мере, пока не добрался до Фрэнка Джеймсона. Его домишко стоял у самой дороги. Сам он сидел рядом на пеньке и что-то жевал, но меня сразу заметил.
– Утречко, Джозеф, – бодро произнёс мистер Джеймсон, когда я подошёл ближе. Он вытер ладонь о штаны и протянул мне. Я вдохнул сладкий запах оладий, которые он пожарил себе на завтрак, и у меня невольно потекли слюнки, но я прикусил язык и пожал ему руку.
– Доброе утро, мистер Джеймсон.
– Мистер Гриссом спозаранку тебя в оборот взял, а? И куда на этот раз послал?
– Сегодня я иду по своим делам, сэр. А к мистеру Гриссому уже не вернусь.
Мистер Джеймсон вскинул брови.
– Вон как? Ну, для тебя-то оно и к лучшему, чего не скажешь про него.
Солнце взбиралось всё выше, и меня звала дорога, так что я сразу перешёл к делу:
– Я ищу одного человека, сэр. Он здесь не проходил вчера вечером? Некий мистер Бишоп с лошадьми на привязи.
Мистер Джеймсон задумчиво провёл языком по внутренней стороне щеки – наверное, там прилип кусочек оладьи – и кивнул.
– Ага, за пару часов до заката. Сказал, что идёт в Уэнатчи. Спросил, нет ли у меня лошадей на продажу. – Он прищурил один глаз и вопросительно на меня глянул. – Готов поклясться, что видел среди них твою индейскую кобылку, Джозеф. Она ж у тебя рыже-пегая?
Я стиснул зубы и кивнул.
– Да, сэр. Мистер Гриссом… – Я осёкся, чтобы обуздать свой гнев и подобрать более приличные выражения. – Мистер Гриссом продал Сару без моего ведома, и я намерен догнать мистера Бишопа, чтобы выкупить её обратно.
У мистера Джеймсона желваки вздулись от злости.
– Продал? Этот старый пень продал твою лошадь?
– Да, сэр. Только я уверен, что успею найти мистера Бишопа в Уэнатчи и к обеду покончу с этим делом.
– Что ж. М-м-да. Надеюсь, так всё и будет, Джозеф.
– Спасибо, сэр. Ну, мне пора.
Я уже собирался уйти, но одна навязчивая мысль, всё утро вертевшаяся в голове, остановила меня. Запустив руку в сумку, я вытащил оттуда папин револьвер и протянул мистеру Джеймсону рукоятью вперёд.
– Можете передать это мистеру Гриссому, когда в следующий раз его увидите, сэр?
– Это разве не папани твоего ствол?
– Его, сэр. Ну, был его. Так что я решил, что он мой по праву, но… Теперь, кажется, передумал. Папа сказал, что все наши припасы и всё наше добро отойдут мистеру Гриссому, если он меня приютит. Наверное, он и револьвер имел в виду.
Я встретился взглядом с мистером Джеймсоном, стараясь не думать о папиной смерти и о том, что мне тогда пришлось услышать и увидеть. Иногда эти звуки и образы сами вторгались в моё сознание, и тогда становилось тяжело удержать себя в руках.