Ребус - стр. 27
Он велел им собираться в служебные квартиры, а Эстра прицепилась к связистке и велела ей отправить хорька шеф-следователю и старшему глашатаю с уведомлением о ранней планерке.
– Тогда нужно два хорька…
– Нет, один, – тихо ответила Эстра. – Одно письмо на двоих.
Связистка понимающе осклабилась.
Служебная квартира в Гоге оказалась удобней, чем столичная, здесь даже была гостевая комната. В Гоге Дитру было где жить, но ехать в Енц к родственникам он не хотел, потому что свою семью он не любил и даже стеснялся, как всякий поднявшийся человек стесняется пьяниц. Он регулярно присылал им деньги, зная, куда они все уйдут, но сам никогда к ним не приезжал. Одиноким он себя не чувствовал, он любил свою работу и ладил с коллегами, и их Дитр считал своей семьей.
Сундук оставили в прихожей, он перетащил его в гостевую. На журнальном столике стоял графин, наполненный водой, а из него торчала на крепком зеленом стебле россыпь крупных голубых цветов с прямыми заостренными лепестками. Дитр не имел ничего против цветов, но именно эти ему отчего-то не нравились, и не оттого, что они заняли графин, предназначенный для питьевой воды. Сами бутоны не пахли, а вот стебли и зелень цветов источали горьковатый и холодный аромат, подходящий для щеголей и стареющих наперсниц, но было еще кое-что. Он закрыл глаза и задержал дыхание, чтобы в нос не проникало телесных запахов, и тут следователь наконец понял, почему цветы так его обеспокоили. Не успел он прийти в себя, как в дверь постучались.
– Как тебе квартира? – осведомился Ралд, оглядывая жилище через его плечо. – О, у тебя есть гостевая и… тебе тоже принесли цветок? Почему бы не поставить в вазу? Мне вот тоже поставили в высокий стакан, но ведь он же не для цветов…
– Цветы? – воскликнул женский голос. – И у меня стоит! Очень приятно, не ожидала от эцесов такого гостеприимства, думала, они не рады видеть здесь столичных…
Дитр, отстранив Ралда, вышел в длинный коридор казарм. Коллеги общались, обсуждая квартиры, кто-то жаловался, что мало места, а Эстра Вица стояла с цветком в руке, нервно хмурясь. Коггел и Виалла болтали по-гралейски.
– Дуно рети стаблени рал роферо?
– Турро армас рофе, Виалла? – рассмеялся Коггел.
– Что вы сказали? – глухо проговорила Вица.
– Ты решила выучить гралейский? – спросил Ралд.
– Нет, кретин, я глашатай, и поэтому у меня обостренное чувство языка. Что вы сказали?
– Нам поставили астры в комнаты, – сказала Виалла. – Огромные голубые гралейские астры…
– Как вы назвали астры? – продолжила выспрашивать Эстра, и Дитр, еще не понимая умом, но всемирно почуяв, что что-то неладно, нахмурился, и где-то внутри нездешним ором билась тревога.
– Рофе – астра по-гралейски.
– Вообще-то это звезда, – принялся объяснять Коггел, – но также астра, потому что астра – это цветок-звезда…
– Гниль! – высказалась глашатай.
– Что? Что опять не так? – начал заводиться Найцес. – Тебе уже цветы не…
– Проблудь, гниль и погань! – вторил ей Дитр, круто разворачиваясь в сторону своего жилища.
Он выдернул цветок из графина и выскочил в коридор, тыча бутонами в нос Ралду.
– Нюхай, Найцес, нюхай!
Следователь окунул свой резко выточенный прямой нос в венок мягких острых лепестков.
– Парцес, это всего лишь цветы, и они даже не пахнут, а вот их стебли…
– Это очень дорогие цветы, – сказал Коггел, – у меня папа одно время работал на Ломгуса на плантации на берегу Эллерны-да-Обиа, их только там выращи…