Ребёнок от друга брата - стр. 40
Я со стыдом опустила голову, сжимая руки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Зачем давать напрасные надежды тому, кто на всё готов ради тебя, но ради кого ты лично не желаешь пошевелить и пальцем? К чему все эти жестокие игры, проверки его любви на прочность, если любовь эта тебе по сути не нужна?
Стив, не прекращая говорить, подошёл ко мне ещё ближе, рассматривая так, будто перед ним стоит совершенно чужой человек.
— Откуда берётся такое желание — проявлять нежность к существу, ценность которого для тебя не имеет никакого значения? Зачем привязывать человека к себе, не желая ему ничего отдавать, а лишь наблюдая за ним со стороны? Ведь ты же знаешь, каково это — быть прирученным… Так где же твоя ответственность под названием совесть? Ведь человек не зверёк, которого можно потрепать по холке и отойти в сторону, забыв о нём. У него есть сердце, которое любит, болит, ноет, скулит и разбивается! Даже зверей безнравственно выбрасывать на улицу за ненадобностью. Так кто дал тебе право поступать так с человеком? Эйми, опомнись! Не становись хладнокровным убийцей из простого желания повысить свою самооценку.
— Я… Стив, — я даже не знала, что сказать на его слова, чувствуя себя именно такой, как он сказал… дрянью!
— Не сейчас, Эйми! — остановил меня Стив. — Мне надо прийти в себя, а то я наговорю что-нибудь, о чём потом пожалею.
Я с раскаянием наблюдала, как парень, прихрамывая на правую ногу, покинул мой дом.
Стоя в одиночестве посреди кухни, я всхлипнула.
Затем мои всхлипы начали перерастать в рыдания.
Громкие и отчаянные.
Всё тело дрожало как будто от физической боли.
Не знаю, сколько я так простояла, но неожиданно, в пылу своей истерики, я обнаружила, что меня сжимают крепкие руки, медленно и методично приглаживая по спине.
Я несколько раз хлюпнула носом и совсем по-детски утёрла нос рукавом платья.
Наконец, подняв заплаканные, покрасневшие глаза, была поймана в плен пронзительного, участливого взгляда.
— Прости, Эйми. Я правда не хотел, чтобы так всё получилось, — глухо проронил Дастин, продолжая водить руками вдоль моей спины.
От его голоса с мягкими интонациями меня почему-то охватило такое бешенство, что затряслись руки.
Мне хотелось вцепиться в его красивые волосы, уложенные в модную стрижку.
Оттолкнув его с неожиданной силой, я закричала срывающимся голосом:
— Не хотел?! Ты не хотел… Ты поступил как всегда, Дастин. Ты никогда не думаешь о ком-то, только о себе, любимом! Нет уж, дорогой, — махнув пальцем перед его носом, я продолжила.
— Ты хотел! Тебе было невыносимо думать, что я дала тебе от ворот поворот, что завела отношения и уже готовилась к свадьбе.
Переведя дыхание, я продолжила обвинять Дастина, чувствуя, что со слезами и словами, уходит всё, что так долго копилось эти годы. Будто прорвало плотину, я не останавливалась ни на секунду.
— Как так, великого Дастина Хэйза отвергли! Не захотели кинуться в объятия после того, как он исчез, не сказав и слова!
Схватив Дастина за лацканы пиджака, я дёрнула его на себя, чувствуя, как ярость набирает обороты.
Парень стоял совершенно спокойно, будто давая возможность мне выговориться, сказать всё, что я думаю о его чёрной душе.
— Тебе показалось мало того, что ты уничтожил меня в прошлом, тебе захотелось уничтожить и моё будущее. Какая же ты сволочь, Дастин!