Ребенок от бывшего мужа - стр. 37
— Ты обалдел? Что ты себе позволяешь?
— То, на что имею полное право.
— Ты что вообще творишь? Ты забыл, что твоя мать сделала со мной? Забыл, что она облагала меня перед тобой, разрушила наш брак? Все забыл?! Хочешь заставить меня уважать ее, общаться с ней, давать ей сына?
— Нет, не забыл! — неожиданно резко и громко выдал Миша. — Но она моя мать, что ты хочешь от меня? Она всегда ею будет! И я всегда буду ее защищать!
— Боже… не могу поверить своим ушам… — Я закрыла лицо руками, протестующе покачала головой. Нет, этого не могло быть. Миша не мог так говорить всерьез.
— А что ты ожидала услышать?
— Ты своей пустой головой не думаешь, что могло бы быть, не стань меня в какой-то момент? Твой ребенок отправился бы жить в детский дом, а ты бы даже не узнал о его существовании! И все благодаря твоей мамочке! Ну, ладно я, пускай тебе плевать на меня, но неужели родной сын вообще ничего не значит для тебя? Как так можно?! Я просто не могу понять!
— Это ты виновата!
— Что!?
— Ты скрывала от меня ребенка! Ты тысячу раз могла рассказать мне о Матвее, но предпочитала играть роль гордой и непримиримой жертвы! — с жаром выдал Миша, взмахивая руками.
— Ты вообще с головой дружишь?! Что ты несешь?! Ты везде меня заблокировал! Мне нужно было ехать за тобой заграницу?!
— Алина, не рассказывай мне сказки, у тебя было почти пять лет, чтобы дать мне знать, что у меня растет ребенок! Было бы желание, и ты нашла бы способ, как это сделать! В конце концов, ты могла рассказать о сыне моим братьям, деду, отцу! Хоть кому-нибудь! Но ты предпочла играть в молчанку, просто потому, что тебя обидело мое отношение! Ты хотела наказать меня, просто признайся в этом, если не мне, то хотя бы себе!
— Я больше не могу слушать этот бред… — Я попятилась назад, качая головой. Я не могла поверить, что после стольких лет Миша не просит прощения, а наоборот, нападает и обвиняет меня во всем случившемся. Что я должна была сделать по его мнению? Бегать за ним, унижаться, валяться в ногах у его семьи? Они бы шпыняли меня, а я бы кланялась им в ответ?
— Свинья… — выдохнула я, ощущая такой приток ненависти и презрения к своему бывшему, какой не чувствовала со времен нашего развода.
— Мама была у тебя. Она просила прощения. Что ты ей ответила?
Я подняла взгляд на Михаила. Заглянула в его глаза и не увидела там ничего, кроме осуждения. Он и впрямь во всем винил меня. Ни себя, ни даже свою мать, а меня.
— Исходя из твоей логики, я должна была принять ее извинения. Но этого не случилось. Я высказала ей все, что думаю, рассказала ей, что она из себя представляет. Ей не понравилось. Но извини, разве на отражение в зеркале обижаются?
— Ты наговорила ей гадостей. Угрожала, запугала. Ей пришлось обращаться к врачу, — прошипел оппонент.
Боже мой! Что у них вообще был за тендем такой? Миша вообще видел окружавший его мир, или он замечал только на то, на что ему указывала его мамочка? Как такое вообще было возможно? Как можно было так прочно привязать к себе уже взрослого сына? Или же Ольга никого не привязывала, и они были просто до невозможного похожи друг на друга?
— Может быть, ты уже успокоишься и свалишь отсюда? Сколько еще бреда моя жена должна услышать от тебя за сегодняшний вечер? Если охота выговориться, то обратись к психоаналитику. Мы не обязаны его заменять, — произнес Максим, вмешиваясь в наш диалог. Тон его был недовольным, злым и уставшим одновременно.