Ребенок на заказ, или Признания акушерки - стр. 18
Ноэль, однако, сохраняла полное самообладание. Есть люди, одно только присутствие которых может понизить вам кровяное давление. Замедлить дыхание. Помочь собраться с духом. Такова была Ноэль. «Я о тебе позабочусь», – сказала она мне в ту ночь, и я ей поверила. Сколько женщин за долгие годы слышали от нее эти слова? Лампочка, которой она светила мне между ног, высвечивала ее пронзительно-голубые глаза, ее буйные волосы были убраны назад, и только короткие влажные завитки падали на лоб. Они казались совершенно рыжими. Она водила меня по освещенной лунным светом комнате. Она поила меня коньяком и странными чаями с земляным привкусом. Она заставляла меня принимать странные позы, так что с моим большим животом и на дрожащих ногах я чувствовала себя человеком-змеей. Она заставляла меня стоять на одной ноге на кухонном стуле, который она притащила в спальню, и велела мне раскачивать бедра то в одну сторону, то в другую. Я плакала, и стонала, и прислонялась к ней и к моему испуганному мужу. Зубы у меня стучали, хотя в комнате было очень тепло. Мне было ненавистно чувство полной беспомощности, но у меня не было другого выбора, кроме как отдаться в руки Ноэль. Я делала все, что она говорила, пила все смеси, которые она мне наливала. Я доверяла ей больше, чем самой себе, и, когда она, наконец, сказала что-то про вызов «Скорой помощи», я подумала: «Если Ноэль говорит, что так надо, значит, так надо».
Но «Скорую помощь» она не вызвала, и весь остаток ночи слился для меня в сплошное болевое ощущение. Я проснулась в темноте, увидев смутный силуэт Сэма, сидевшего рядом с кроватью. Какое-то мгновение я не понимала, где нахожусь. Все тело у меня болело, и внутри я ощущала пустоту.
– Ты мама, Тара. – Сэм провел пальцами по моей щеке. – Ты чудесная, храбрая, прекрасная мама. – Лица его я не различала, но в голосе звучала улыбка.
– Я в больнице? – Я могла выдавить из себя только хрип. Голоса у меня не было. Во рту пересохло.
– Нет, Тара. Ты здесь. Ты дома. Ноэль справилась. Какое-то время она думала, что тебя придется везти в больницу, но ей удалось повернуть ребенка. – Он пригладил мне волосы, на мгновение задержав руку у щеки. От руки пахло мылом.
– У меня во рту как будто песок. – Я облизнула сухие губы.
– Зола, – усмехнулся Сэм. Он поднес мне стакан и вложил в губы соломинку. Сделав глоток, я почувствовала, что у меня меньше скребет во рту.
– Зола? Я что-то не поняла?
– Когда ребенок родился, ты потеряла сознание. Ноэль отрезала мне прядь волос, – он прикоснулся к своему лбу, – и сожгла ее, а золу сунула тебе под язык, чтобы привести тебя в чувство.
У меня слегка закружилась голова.
– И подействовало?
Он кивнул.
– Мне очень жаль, что тебе все так тяжело далось, но наша дочка – красавица. Ты держала ее на руках. Помнишь?
Я вдруг вспомнила мяукающий плач моей дочери, когда я за ней потянулась. Я вспомнила мягкий фланелевый сверток в моих объятиях. Воспоминания были как сон, и мне хотелось вспомнить каждую мельчайшую подробность.
– Где она? Я хочу ее видеть. – Я взглянула на колыбельку у окна.
– Ноэль проделывает с ней какие-то акушерские мероприятия на кухне. Я сказал, что ты просыпаешься, и она сказала, что принесет ее. – Он вдруг наклонился и прижался щекой к моей щеке. – Я боялся, что потеряю тебя. Потеряю вас обеих. Я думал, мы совершили ужасную ошибку, разрешив тебе рожать дома. Но Ноэль… ни одна акушерка не справилась бы лучше. Мы ей обязаны всем. Она такая замечательная.