Ребенок его любовницы - стр. 7
Хмурюсь.
Он что, думал, я причиню ребенку вред?
7. Глава 6
Всю ночь я ворочаюсь в постели и прислушиваюсь к тому, что происходит за стеной. Внутри все дрожит от напряжения, мне душно, неуютно, дискомфортно. Сна — ни в одном глазу. Одеяло раздражает, шум дороги с редкими проезжающими по ней машинами нервирует. Но окно закрывать не хочется, потому что лишь свежие порывы ветра приносят небольшое облегчение.
Руслан справляется. Трижды встает к ребенку, ласково разговаривает с ним, тихонько напевает колыбельную.
А меня душат злые слезы. Ветров — хороший отец. Вот только не для нашего малыша. Не я подарила ему наследника, не я выносила ему сына.
Лежу на спине, хмуро разглядываю тени на потолке и пытаюсь понять, когда наша с Русланом семья перестала существовать. Потому что даже сейчас не могу вспомнить ничего, что могло бы натолкнуть меня на мысль о неверности мужа. Наоборот, в последние месяцы все было таким… гладким… идеальным.
Все выходные Ветров проводил со мной. Мы гуляли по городу, заглядывали в бары и уютные кофейни. Ходили в кино и целовались на последнем ряду, словно наши отношения только-только начинались. Муж каждую неделю дарил цветы, в мае повез меня отдыхать в такой желанный Рим.
Постоянные поцелуи. Постоянные обнимашки. Милые подарки.
Неужели он просто пытался таким образом откупиться? Загладить вину? Успокоить свою совесть?
Когда, черт возьми, он успевал крутить роман со своей Лидой?
Что вообще подтолкнуло его к измене?
Мы ведь так и не поговорили. Когда я узнала… когда увидела те фото…
В тот вечер Руслана на пороге ждал чемодан с его вещами.
Он зашел в квартиру и сразу все понял. Я не спрашивала. Он ничего не сказал. Молча забрал чемодан и ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.
Не звонил.
Не писал.
Не пытался ничего объяснить, не оправдывался.
Через два дня я написала ему, что подала на развод, и получила в ответ сухое «Ок». Проревела несколько часов, не в силах осознать, что умерла надежда на то, что муж — любимый, драгоценный, такой родной муж, — мне не изменял.
Изменял. И уехал к ней. К той, кто подарит ему ребенка.
Но даже сейчас, вспомнив все это, я не могу найти в своей душе ни капли злорадства. Ненавидела ли я разлучницу? Винила ли ее? Да, господи, конечно да! Но я не желала ей смерти. Даже захлебываясь рыданиями, даже искусав губы в кровь, даже задыхаясь от непрекращающегося потока слез.
Во мне нет жестокости. Я не могу радоваться смерти человека. Маленький человечек остался без матери. А Руслан… Не заслужил подобного.
Так и проворочавшись в кровати до самого рассвета, я встаю и иду на кухню, сварить кофе. Измельчаю зерна в пыль с помощью ручной кофемолки, привезенной из Рима, ставлю на огонь красивую турку, подаренную мамой Ветрова. Довожу до кипения, не сводя взгляда с густой пены, добавляю сахар и дольку апельсина.
Утренний ритуал, который всегда помогает мне взбодриться и настроиться на рабочий лад.
Еще настолько рано, что на улице стоит тишина, лишь изредка проезжают первые автобусы. Я открываю дверь на балкон, сажусь в небольшое садовое кресло, по привычке вскидываю ноги на перила и щурюсь от солнечного блика, отскочившего от окна в соседнем доме.
Прохладно. Грею ладони об кружку с кофе, делаю первый глоток крепкого напитка с легкой кислинкой.