Разводимся! Моя на тридцать дней - стр. 21
– Мэт не всегда был бизнесменом, – напоминаю невозмутимо, хотя в груди кипяток и нечем дышать.
В сознании всплывают картинки прошлого, яркие, позитивные, наполненные счастьем и любовью. На них другой Мэт, простой парень с горящими глазами, чистым сердцем, открытой душой и готовый перевернуть весь мир, если я буду стоять за его спиной. Я скучаю по нему так сильно, что горький ком сворачивается в горле. По нам прежним. Тогда казалось, что у нас не было ничего, а на самом деле мы были по-настоящему богаты, потому что принадлежали друг другу. Сейчас все иначе…
– Времена меняются, запросы растут… – играет крашеными бровями.
– Однако настоящие мужчины остаются собой, несмотря ни на что, – выкручиваюсь я, ощущая, как липкая капелька пота забирается в ложбинку груди. – Вы же воспитали настоящего мужчину, Нина Евгеньевна? – загоняю ее в тупик.
– А ты сомневаешься? – кусается и шипит до последнего, как пойманная за хвост гадюка. – Ты должна быть благодарна мне за это.
– Я благодарна… – делаю паузу, а потом смело кидаю: – Матвею. За то, что он есть у меня.
– Надолго ли?
Перестреливаемся взглядами – и в следующее мгновение отворачиваемся друг от друга. Одновременно концентрируем внимание на лестнице, по которой спускается та самая блондинка, что суетилась около Мэта. Модельной походкой она плывет к нам, ловко перебирая высокими каблуками и виляя бедрами. Останавливается четко возле свекрови, поправляет бейджик на высокой груди, а он топорщится так, что сложно разобрать имя. С трудом читаю: «Светлана. Администратор». Если не ошибаюсь, она новенькая. Предыдущий паренек на этой должности мне нравился больше, но Мэт его все-таки уволил. Ради этой…
– Все в порядке, Нина Евгеньевна? Вам здесь нравится? – она заискивает перед свекровью сквозь сияющую голливудскую улыбку. – Если что-нибудь нужно, обращайтесь, – удостоив меня легким кивком, возвращается к ней, а та сияет, как чеканная монетка, двумя руками загребая неприкрытую лесть и жадно распихивая ее по карманам.
Покачав головой, тянусь к стакану с водой, делаю глоток, чтобы смочить пересохшее от нервов и перепалок горло. Выдыхаю.
Моя главная ошибка в том, что я не умею лицемерить. Или говорю, что думаю, или помалкиваю. Сейчас благоразумно выбираю второе. Со скучающим видом откидываюсь на спинку стула, скрестив руки под грудью, отчего топ натягивается сильнее. Да и плевать. Все больше склоняюсь к мысли, что надо было выбрать вариант Мэта и пропустить этот ужин.
– Да, Светочка, – щебечет на ультразвуке Нина Евгеньевна, отчего мои глаза округляются от удивления, брови ползут вверх, а челюсть, наоборот, отваливается и стремится к начищенному до блеска паркету. – Очень уютно у вас, мило и, зная своего сына, вкусно, – забрасывает комплиментами ресторан, но с такой интонацией, будто в этом заслуга администратора. Эта Света работает здесь без году неделю. Что значит «у вас»?
– О да-а, Матвей Андреевич божественно готовит, – с придыханием стонет администратор, словно прямо здесь и сейчас получит оргазм. Резко осекается, покосившись на меня.
Вопросов у меня к ней больше, чем ответов. И главный: «Какого черта только что было?»
– Кстати, мой муж не сказал, как долго будет занят? – заявляю свои права, а все женское естество бунтует. Почему я вообще должна кому-то доказывать, что это мой мужчина? Напоминать, кто я такая? С каких пор мне нужно отвоевывать собственного мужа? Мой мир сошел с ума, а я самый буйный пациент в этой психбольнице.