Развод. За гранью предательства - стр. 21
– А я тебе сварила же, вот, – раздается за спиной, и я оглядываюсь, чтобы увидеть вторую чашку кофе перед Миланой. Вот спасибо за заботу, но из рук ее или мужа я точно ничего брать не буду. Кто знает, что мне вместо сахара туда подсыпят, чтобы решить проблему насовсем.
Но вслух говорю:
– Я хочу погорячей, этот уже остыл, пока стоял.
Пока кофе доваривается, я слышу, как Женя громко разговаривает за дверью, но слов не разобрать. Потом он уходит, а я сажусь за стол с чашкой. Пытаюсь не смотреть на Милану.
– Я понимаю твою неприязнь ко мне, Алис, – в голосе все еще слезы, – и тебе не сдались мои секреты, но мне больше не с кем поделиться, а это знаешь, как меня гложет? Тебе такое не представить.
– Поделись с Женей, – я держу чашку с кофе, она слишком горячая, пить тоже невозможно. Жду и думаю.
– С Женей я не могу! Как ты не понимаешь? Он ведь тоже посчитает, что я сумасшедшая!
Я поднимаю на нее глаза и отмечаю, что тест на уменьшительное имя мужа она тоже провалила. Если бы Женя ее каждый раз одергивал, чтобы называла его Евгений, у нее бы уже выработался условный рефлекс, как у всех его друзей и коллег.
– Иногда секреты лучше совсем никому не рассказывать, – вздыхаю я, думаю в этот момент о том, как один выболтанный после секса секрет перевернул мою жизнь.
– Послушай, – она вдруг берет меня за руки и пристально смотрит в глаза, – от этого, возможно, зависит моя жизнь! Мои родители… я думаю, их убили!
Моргаю, пытаясь понять, врет ли она, но вид у Миланы и правда немного напуганный.
– Женя сказал, что они погибли в аварии.
– Ее подстроили. Но мне никто не верит! – она говорит с чувством, – я ехала за ними, хоть и на расстоянии, но я видела, что машина слетела с дороги на ровном месте! Их точно убили!
– Так почему ты не пошла в полицию?
– Я пыталась, но никто якобы ничего не нашел. Никаких доказательств, меня уже считают сумасшедшей. Сказали, что свихнулась на фоне стресса и травмы. Даже дядя так думает, – Милана опускает взгляд, но руки мои не отдает, как бы я не пыталась их вытянуть. – Забрал меня к себе в Москву, следил за каждым шагом, пока тетя не поставила ему ультиматум. – Она смотрит на закрытую дверь.
– Но при чём здесь я и мой муж? – этот вопрос меня волнует больше всего. Конечно, соврет, но даже интересно, что еще может придумать. И когда я успела стать такой циничной?
– Дело в тебе, – коротко говорит она, и я все же выдергиваю свои руки, отпиваю кофе и молча жду продолжение. – Мой дядя хотел, чтобы я пришла в себя, пожив с кем-то добрым и надежным, кому можно доверять. Он считает, что за мной надо присмотреть, чтобы я не натворила глупостей из-за… всей этой травмы.
Это совсем не то, что я ожидала услышать, У меня лишь добавляется вопросов, кто же за кем должен присматривать, но задавать слишком много нельзя, я все же скрываю свои настоящие намерения сбежать при первой же возможности.
– Но ты же не ребенок, чтобы за тобой присматривать, – не выдерживаю, уже почти уверенная, что ситуация обратная.
– Я просто… я боюсь оставаться одна. Только вам с Женей я доверяю, раз дядя доверяет.
– Хорошо, – через силу соглашаюсь я, – ты можешь остаться.
Муж все равно уже все решил, какое бы решение я сама ни приняла. Надо хотя бы сделать вид, что я согласна, усыпить их бдительность, будто я купилась на весь этот цирк.